Замотанного в одеяло ребенка подали Снейпу, который устроился в седле. И Том отбыл. Я обхватила себя руками за плечи и поежилась. За все свою жизнь в «темном Средневековье» я ни разу не видела, чтобы кто-нибудь так издевался над маленьким ребенком. Выпороть или лишить еды могли — дети рано начинали постигать науку взрослой жизни. Конечно, я не сталкивалась с маргиналами, но тем не менее.
— За что так с ним? — спросила у меня Энн. — Ты не знаешь?
— Просто потому, что он необычный, — ответила я, — помнишь, как Дика выпороли? Издевательства над маленькими магами приводят к тому, что они делают что-то необычное. И за это их начинают бить сильнее.
Я снова поежилась.
— Ненавижу это, — сказала я, — какой смысл в наказании, если не объяснять, что ребенок сделал не так? Можно хлопнуть по заднице, поставить в угол, чтобы подумал над своим поведением, сладкого лишить. Мне плохо становится, когда я представляю взрослого, который истязает слабого только потому, что может, ведь сильнее.
— Конечно, — согласилась Энн, — он же еще неразумный. Как думаешь, ему пять лет или меньше?
— Не знаю. Ты же видела, какой он худой. А если голодал, то мог медленно расти.
Да уж. Маленькому Нэду уже исполнилось три, и он был поздоровее Тома. Няньки сбивались с ног, пытаясь поспеть за шустрым наследником Глостеров. Сказалась встреча с единорогами во младенчестве. Да и крестьянские дети, которых я частенько видела, а кое-кого и лечила, были намного крепче. Вот и думай, что хуже: жуткий естественный отбор через младенческую смертность, или жизнь без нормальной еды и свежего воздуха.
— А как он попал сюда? — спросила Энн.
— Я не знаю, — ответила я, — ты же слышала, что он искал маму. Наверное, очень сильно ее звал. А почему к нам — не знаю.
— Ничего удивительного, что этот несчастный ребенок попал в христианский дом, — сказал отец Джон, — его же здесь вылечили.
Я не очень поняла фразу, но, похоже, имелись в виду и возможности Ричарда защитить ребенка, и наши с Диком целительские способности.
— Как так можно было истязать малыша?.. — покачал головой священник. — Наверное, он попал к каким-нибудь язычникам.
Страшно представить, чтобы случилось бы с отцом Джоном, столкнись он с этими «язычниками». Вот бы они объяснили ему, кто тут настоящий христианин.
— Теперь необходимо исцелить его душу, — вздохнула я, — он же как зверек, наверное.
— Брат Саймон справится, — сказал отец Джон, — с Божьей помощью.
Мы с Энн вздохнули и перекрестились.
Во время обеда я все время поглядывала на сидящего рядом с Джоном Дика. Довольные жизнью мальчишки тихонько переговаривались и грызли крылышки жареной дичи, целое блюдо которой стояло перед ними. Расположившиеся рядом пажи отдавали должное птице, рыбе, колбасам, не забывая и про овощи. А у меня все стоял перед глазами заморыш, жадно хлебающий из миски густой наваристый бульон. Страшно представить, чем его кормили в приюте.
Ближе к вечеру удалось поговорить с Антонином.
— Да, — покрутил тот головой, — дела. Ну, на наших можно положиться. Но я бы очень хотел побеседовать с теми, кто над мелким издевался.
— Меня больше беспокоит, что теперь в будущем, — сказала я, — если уж Риддл пропал. Это же значит, что вообще все изменилось.
— Надо с Басти и остальными поговорить, — ответил Антонин, — может, они догадались.
Я вздохнула. Все равно хорошо, что малыш больше страдать не будет.
— Мне нужно тренировку изменить, — сказала я, заметив, что у нас появился слушатель, — я раньше больше качалась, а теперь, видимо, надо на растяжки налегать.
— И на скорость реакции, — кивнул Антонин. — Готовьтесь, леди, буду вам мячики кидать, а вы — ловить и отбивать. Отдохнуть не получится.
— Какое там отдыхать! — возмутилась я. — Такие возможности! Их развивать надо.
Он широко ухмыльнулся.
Дик с интересом смотрел на меня.
— А почему ты не позвала меня лечить мальчика? — спросил он.
— Твоя помощь была не нужна, — ответила я, — лучше расскажи, что делал сегодня.
— Читал, учил латынь. А потом мы с Джоном фехтовали.
Я улыбнулась. Джон признал особость Дика, удовлетворившись своим физическим превосходством. Он был выше ростом и мощнее, а Дик — более сухощавым и изящным. При этом невозможно было не заметить, что это братья. Все в папочку.
— Мам, я хочу тренироваться с тобой, — сказал Дик, — и Джон тоже.
— Я не против, чтобы вы оба пользовались турником и остальным, — сказала я, — но у меня теперь другие упражнения.
— Мы придем завтра.