Платья самой Энн покрывали защитные руны. Снейп и Рабастан снабдили всех нас защитными амулетами, а в охране Ричарда помимо Антонина присутствовали Гарри и Драко, которые теперь тоже могли дать фору многим профессиональным бойцам.
Скрипнула дверь.
— Волнуешься? — спросил Дикон, подходя ко мне.
— Да, — ответила я, — ни в чем нельзя быть уверенным до конца. И мы понятия не имеем, чем владеют наши враги.
Он привлек меня к себе и обнял.
— Справимся, — сказал он, — все будет хорошо.
— Конечно, справимся, — ответила я, — конечно.
Следующим утром мы встретились в холле. Пора было отправляться в Вестминстер. Увидев нас с Энн, а потом и Дикона, леди Сесили удивленно приподняла брови. Тут было на что посмотреть.
Дикон решил с одной стороны продемонстрировать, что у него дома все в порядке, а с другой — спровоцировать врагов на активные действия. Поэтому для свадьбы принца выбрали почти одинаковые (не считая начинки моего и длины шлейфа Энн) платья. Пунцовый бархат украшали золотая вышивка, жемчужные «слезки» и мех соболя. Дикон получил для меня разрешение снять вдовье покрывало, так что эннен герцогини был лишь повыше моего, да вуаль длиннее.
Герцог нарядился в черный бархат. При этом серебряная вышивка его наряда полностью повторяла ту, что украшала наши платья. И тоже присутствовали жемчуга и соболий мех. Орден Подвязки на фоне всего этого смотрелся крайне двусмысленно.
Леди Сесили даже головой покачала, но никак не прокомментировала это непотребство.
Нам подали тяжелые, подбитые мехом плащи, мы с Энн устроились в носилках.
— Ой, что будет! — пробормотала она.
— Готовься, дорогая, на жениха с невестой никто даже внимания не обратит, — сказала я.
— Знаешь, мы тоже венчались в той часовне, — сказала Энн.
— Вот и вспоминай о приятном, — посоветовала я, — и пусть от твоего довольного лица перекосит всех ханжей королевства. Держи-ка зелье, чтобы так не нервничать.
— А ты? — спросила она, опустошив флакон.
— Мне нельзя, не стоит притуплять внимание. Не беспокойся, я справлюсь.
Явление герцога Глостера с супругой (и не только) произвело эффект разорвавшейся бомбы. Я скромно шла на шаг позади Энн и несла ее часослов в тяжелом деревянном футляре с богатой инкрустацией, которым тоже можно было легко убить при желании. Король поперхнулся, королева вытаращила глаза. Принцы и принцессы уставились на нас, а за ними и все остальные.
Приседая в церемонном реверансе, я чувствовала себя буквально голой. Не стоило забывать и о стоимости этого платья, у некоторых дам в глазах прямо-таки счетчики заработали. И не только у дам.
Энн заняла свое место среди герцогинь. Я пристроилась на полшага сзади. Дикон проследовал туда, где полагалось находиться ему. Да-а-а-а, благодаря этой выходке, я оказалась ближе к королеве, чем многие очень даже знатные дамы. Некоторых из них перекосило, а одну прямо затрясло. Так вот ты какая, леди Стенли!
Она действительно была маленького роста и достала бы только до подбородка что мне, что Энн. И все бы ничего, но в ее случае речь шла не о миниатюрности, а об общей неразвитости фигуры. У нее осталось тело ребенка. Некрасивое лицо, слишком бледная, словно бы неживая кожа. Все это усугублялось почти что монашеским одеянием. И именно это делало ее такой опасной.
Красота совершенно не гарантирует счастья в любви, если что, это любой знает. Умная дурнушка легко возьмет свое, сделав ставку на другие качества. Вот только Маргарет лезла туда, где ее качества, делающие ее привлекательной спутницей жизни, не стоили ничего. Деньги, родство, ум. Неужели она не понимала, что в ней нет ни изысканности и красоты Энн, ни моей привлекательности и чувственности? Сумей она избавиться от нас, так Дикон в ее сторону даже не взглянет. Ему не нужен локомотив, прущий без остановок к престолу, он и так в паре шагов от него. Причем по праву рождения. Способностей и энергии у него и самого завались. Как и денег, и влияния. Он второй человек в королевстве. И в женщинах ему нужно другое.
В другой реальности эта женщина пропихнула своего сына на престол, но была ли она счастлива, зная, кого погубила своими бесконечными домогательствами? Все, что ей осталось, это вытребованный часослов Ричарда. Какими жалкими выглядели на этом фоне обет целомудрия и ханжеское благочестие.
Ух, как она на нас смотрела! Могла бы — рвала бы зубами и когтями. Я презрительно усмехнулась ей, и она задохнулась от гнева и отвращения. Ничего, тетенька, посчитаемся! Мне тоже есть, что тебе сказать.