— Я так и поняла, — кивнула Энн, — и сказала, что это очень дурной совет.
Дикон закусил губу. Леди Сесили губы поджала. Да, именно так это и делается. Там слово, тут намек. Легкое ненавязчивое воздействие — и впечатляющий результат. И не надо объявлять войну и двигать армии, все делается словно бы само собой. Очень хорошо, что Дикон увидел это.
Прямых покушений больше не было, только несколько попыток сглазить, которые стекали с нашей защиты, не задерживаясь. Но это ничего не значило. Я каждое утро тренировалась в большом зале с Антонином, Гарри и Драко. Несколько раз к нам присоединялся Дикон. На лязг железа и крики как-то заглянула вдовствующая герцогиня. Покрутила головой и сказала, что видеть ничего подобного не желает. И не хочет знать, каким образом получены такие способности. Еще бы!
Энн же наоборот нравилось наблюдать.
— Это как танец, — как-то поделилась она со мной, — жуткий танец. Как тебе это удается?
— Тренировки, тренировки и еще раз тренировки.
Она поморщилась. Ей не нравились упоминания о тяжелом труде, с помощью которого добивались легкости и изящества, а мне становилось плохо без постоянных нагрузок. Хорошо, что Антонин пощады не знал. Меня он учил по отдельной программе. Я понимала, что так, скорее всего, готовят профессиональных убийц, но мне это нравилось.
Праздники заканчивались, оставался последний вечер с танцами. И можно будет отправиться домой. Там все спокойно, безопасно, нет никаких потайных окон и скрытых переходов. И убийцы не скрываются за гобеленами. Хочу в Йоркшир!
В этот день на нас троих была расшитая золотом голубая парча. Похоже, что кое-кто считал, что герцог Глостер близок к разорению. Угу, имея в советниках Малфоя и Паркинсона, он этих трат и не заметил. Но дело не в этом. Я была уверена, что именно в этот день случится что-то если не плохое, то неприятное, потому старательно смотрела по сторонам и еще внимательнее слушала. Сегодня Энн охранял муж.
— Какая жалость, что брат короля и его жена попали под влияние дурной женщины, — проговорил тихий вкрадчивый голос, — здесь не без колдовства. Вы посмотрите, как она двигается. Человек так не может.
Я обернулась, демонстративно давая понять, что все слышала. Ага, герцогиня Бэкингем и леди Стенли.
— Здесь кто-то говорит о дурных женщинах? — проговорила я. — А как назвать ту, что убила собственного сына?
Как оказалась, леди Стенли может побледнеть еще больше. Нет предела совершенству. У герцогини отвалилась нижняя челюсть. «А ведь она сестра королевы», — вспомнила я.
— Разве вы не знаете, миледи, что сын этой женщины, которая корчит из себя набожную и благочестивую, очень хотел принять постриг в святой обители? — невинным тоном проговорила я. — А мать буквально затравила его, мешая осуществиться воле Божьей и благому деянию? Говорят, его даже пытались силой вытащить из монастыря. Бедняга не выдержал этого и умер от огорчения. А довести до смерти и убить — одно и то же, разве нет?
Герцогиня покивала. Если она и знала, по чьему приказу придушили Генри, то виду не подала. Моя версия выглядела вполне невинно и здорово била по репутации чокнутой мамаши.
— Не тебе говорить о моем сыне! — прошипела леди Стенли.
Я усмехнулась.
— И правда, к чему говорить о каком-то Тюдоре, к тому же мертвом! Пусть покоится в мире, — перекрестилась я, — а мог бы достичь многого, получить кардинальскую шапку. Прославил бы семью. А так… И говорить-то не о чем.
Герцогиня Бэкингем поджала губы. Можно было не сомневаться, что уже через несколько часов об этом разговоре будут знать все. Причем с ее комментариями и интерпретациями. Возможно, она и про меня не упомянет, просто выставит в дурном свете надоедливую ханжу. Ее, по-моему, больше интересовал крой моего платья. Нарцисса очень хитро расположила складки, добившись летящего силуэта.
— Ш-ш-ш-шлюха!
— Побойтесь Бога, леди Стенли. Вы четвертый раз замужем, а смеете упрекать бедную вдову. И где только таких слов набрались? Это неприлично для леди.
Кажется, мы привлекли внимание, еще и леди Гастингс к нам двинулась. Герцогиня Бэкингем аж лучилась от удовольствия. Вроде бы, ее муж слишком прислушивался к советам леди Стенли. Неудивительно, что она ее не любила.
Я наклонилась вперед и проговорила негромко, но отчетливо.
— Леди Стенли, будьте аккуратнее, когда вы смотрите на милорда Глостера, у вас на юбках выступает влажное пятно. Не ровен час, еще кто заметит. А муж в курсе?
Герцогиня заглянула за спину своей собеседнице и сделала большие глаза. Не знаю, было ли там что-нибудь, или она мне подыграла, но леди Стенли в ужасе схватилась за юбки. На ее бледном лице выступили уродливые алые пятна.