— Может быть, как-то маякнуть? — неуверенно предложил Лавгуд. — Антонину, хотя бы? Пусть передаст, что у нас все хорошо.
— Сову отправить? — тут же предложил Драко. — Поттер, надо послать Тирли за твоей совой, а потом написать.
— А вдруг какой-нибудь тип Хэдвиг прибьет? — спросил Гарри.
— От вида Тирли там точно массовая истерика случится, — сказала я, — и неплохо, если бы герцог увидел прибытие почты, а то еще не поверит. Пусть Тирли отнесет Хэдвиг и проследит, чтобы никто ее не обидел. Люциус, пиши отчет о проделанной работе.
Малфой кивнул. Отчет составили довольно споро. Проинструктировали и сову, и Тирли. И стали ждать ответа. Ответ пришел от Антонина.
«Хорошо, что прислали сову, я уже собирался через Тирли связываться. Ну, вы там даете. Мысленно я с вами. Повторять слова милорда не буду, сам узнал много нового. Вам приказано сидеть тихо и не отсвечивать. Постарайтесь продержаться до нашего прибытия.
Ваш Тони».
В эту записку была вложена вторая.
«Раз уж захватили казну и печать, то никому не отдавайте. Виновных допрошу лично. Если узнаете что-нибудь о происходящем в городе или на королевском совете, то сообщите.
Ричард, герцог Глостер».
— По крайней мере, одобрил, — сказал Люциус, аккуратно складывая оба письма, — теперь будем думать, как узнавать новости.
— Допрашивать каждого нового гостя, прежде чем усыпить, — предложила я, — можно с веритасерумом. У меня есть, если что. И много.
— Хорошая идея! — согласились все.
Гости нас особо не посещали.
Король, наконец, помер, и прискакал гонец с приказом стрелять по такому поводу из пушек. Гонца аккуратно упаковали. Из пушек мы, правда, бабахнули, как сумели. Повод солидный, да и традиции нельзя нарушать.
Потом заглянули насчет сохранности королевской казны. Еще что-то было по поводу чеканки монет и значков к коронации. Печать, по слухам, продолжали искать всем королевским советом. Епископа взяли под стражу. Королеву от греха подальше спровадили в убежище при Вестминстерском аббатстве вместе с дочерями и вторым сыном. Наконец, кто-то заметил, что из Тауэра никто не возвращается.
Присланного на разведку лорда Гастингса постигла все та же участь. И его свиту тоже. Вот когда началась паника. Ведь за тем, как они проходили на территорию крепости, следили с большим интересом. Очень может быть, что кто-нибудь и предложил бы пойти на штурм, но на стене был замечен Хагрид.
Уж не знаю, что там себе напридумывали лондонские обыватели, но теперь за крепостью наблюдали с середины реки. Ближе подходить не решались.
Мы честно отчитывались во всех этих безобразиях Ричарду. Он написал, что принц разболелся, но был экстренно вылечен братом Саймоном, так что уже в ближайшее время торжественная процессия въедет в Лондон. Антонин тайком сообщил, что была попытка покушения, но какая-то вялая. Похоже, что страшные слухи о великанах, захвативших Тауэр, и нечистой силе, укравшей королевскую печать, разошлись по стране.
Все надеялись на герцога Глостера. Шотландцев победил? Пусть теперь с великанами сражается. И вообще, он брат покойного короля, ему по должности положено — как Великому Коннетаблю и далее по списку.
Мы спросили, не надо ли стрелять из пушек при въезде принца в столицу? Опыт уже есть, так что всегда пожалуйста.
Ричард от орудийного салюта отказался, причем в непарламентских выражениях. Похоже, что не остынет.
И вот, наконец, этот великий день настал.
Насколько мы поняли, принца доставили в дом то ли епископа, то ли лорда-мэра, а потом Ричард самолично отправился в Тауэр. В Лондоне звонили колокола. Темза была забита судами и лодками. Народ давился на мосту. Представители духовенства остановились на почтительном расстоянии от Тауэра.
С очень зловещим скрипом приоткрылась створка ворот… Дикон спокойно спешился, бросил поводья сопровождающим. Небрежным взмахом руки остановил свиту и вошел в ворота.
Ахнули так, что на башне флюгер завертелся.
Мы спокойно стояли прямо за воротами и дружно опустились на одно колено, протягивая ключи от крепости, отдельных помещений, собственно сокровищницы и монетного двора. У меня в руках была печать.
— Счастливы видеть вас в добром здравии, милорд, — проговорил Люциус, которому мы доверили вести переговоры, — и просим принять наши соболезнования по поводу кончины вашего брата, нашего короля. Все злоумышленники надежно заперты, а просто задержанные могут быть отпущены в любой момент. Все на ваше усмотрение. Мы сдаемся и надеемся на ваше милосердие и справедливый суд.
Дикон взял у меня печать.
— Даю слово чести, милорд, что никто не пользовался этой печатью, пока она находилась у меня в руках, — сказала я.