Энн задумалась. Да уж, королева Лиз еще ничего получилась, а вот Эдвард…
— Ты права, — сказала Энн, — надо поискать такого мастера, который нас не изуродует. Это важное дело.
— К тому же двор, при котором нет художников, поэтов, музыкантов и ученых плохо выглядит, — напомнила я, — у нас, конечно, оркестр есть и книги редкие, но этого мало.
Энн кивнула. Посмотрим, что из этого получится.
Не стоило забывать и о нашем модном проекте. На следующий прием при дворе с угощением и танцами мы с Энн таки надели те шелковые платья, о которых говорили еще до коронации. Серебряное с черной отделкой — на Энн, черное с серебряной — на мне. Волосы убраны в сетку, поверх изящные диадемы в виде венков из чередующихся белых и черных роз. Верх в обтяжку, талия на своем законном месте, струящиеся юбки и довольно большие вырезы на груди и на спине, кокетливо прикрытые кружевами. Дикон сперва напрягся, когда сам нас увидел, потом — когда отследил направленные на нас взгляды. Нарцисса и Имельда сумели добиться фантастического эффекта. Когда-то Агнесса Сорель шокировала французский двор, переняв моду проституток и демонстрируя грудь. Мы такой глупости не сделали. Никаких ассоциаций с публичными женщинами, только изящество и красота. И простор для воображения. При этом каждый первый мужчина вне зависимости от возраста так и норовил заглянуть в вырез или углядеть изящный башмачок. Давненько мы с Энн так не веселились. А когда начались танцы, то Дикон распугал всех кавалеров. Сам танцевал по очереди то со мной, то с Энн, а свободную даму разрешалось приглашать Дику или Джону.
— Мать, ты что творишь? — сказал мне Дик. — То есть, вы обе чего творите? Моего родителя сейчас разорвет. Это жестоко.
— А пусть не расслабляется, — мило улыбнулась я.
— Ну, наверное, так и надо, — сказал мне сын при следующей фигуре танца, — хотя все равно жестоко.
Дикон ничего не говорил, только бросал весьма красноречивые взгляды. Наряды ему точно понравились. Но, похоже, что он предпочитал бы наслаждаться этим зрелищем без свидетелей. Кое-кто из присутствующих дам, кстати, со значением поглядывал на собственных супругов.
После бала мы с Энн заперлись в спальне и с хохотом повалились на кровать.
— Откроет засов с легкостью! — сказала я. — У него это после ритуала проявилось.
Дверь дернули раз, другой. Засов послушно скользнул в сторону, и дверь открылась.
— Вы что затеяли? — грозно спросил раздраконенный Дикон.
Прислуга оперативно попряталась.
— Мы тебя боимся, — коварно ответила я, — ты только что не дымился.
Энн даже взвизгнула от смеха.
— Дикон! На тебя смотреть страшно!
— Бедные мы, несчастные! Нас ждет жестокая расправа!
— А всего-то хотели повеселиться!
Он некоторое время грозно смотрел на нас, но не выдержал и расхохотался в свою очередь.
— Интриганки! Да если бы вы обе вообще без платьев пришли, на вас бы меньше смотрели. Это не одежда, а сплошной соблазн.
— Это только начало! — зловеще сказала я.
— Да-да, нам понравилось, — Энн тряхнула головой, — английские дамы должны быть самыми красивыми и желанными. Нечего подражать чужим модам, пусть подражают нам.
Дикон устроился между нами.
— Это было очень красиво, — сказал он, — очень. Уверен, что мне все завидовали. Но ведь вам обеим начнут подражать. Это что же будет?
— Такие платья пойдут не всем, конечно, — сказала я, — но у женщин должна быть возможность показать себя. А у мужчин прибавится повод для гордости за своих дам.
— Вот именно! — согласилась со мной Энн. — И Барбара совершенно права насчет головных уборов. Так гораздо удобнее.
— У нас столько планов, — мечтательно протянула я, чувствуя горячую руку на своем бедре.
— Дикон! — протянула Энн. — Ты что это задумал?
Нас сгребли в охапку и расцеловали. От возни диадемы и сетки для волос слетели, и наши с Энн локоны вырвались на свободу. Дикон даже глаза прикрыл от удовольствия.
Я принюхалась.
— Ты брал мои духи? Опять?
— Значит, до моих не добрался, — констатировала Энн.
— Жадины, — ответил Дикон.
Мы с Энн переглянулись… Через мгновение задыхающийся от хохота Дикон был в полной нашей власти. Мы отлично знали, что наш ревнивец боится щекотки.