— Ты чего босиком ходишь, — я натянула на Дика чулки, — ножки замерзнут.
Он задумчиво и целеустремленно жевал, глядя прямо перед собой.
Ричарда все еще потряхивало. Еще бы!
— Оборотень! — бормотал Паркинсон. — И откуда взялся! У нас такого точно не водится.
— Так пришел, не ясно, что ли! — сказала Августа. — Вопрос в том, что эту тварь приманило?
— Ваша светлость, — спросил Шелтон, — а чего это вы ночью по болотам шарахаетесь? Дело ваше, конечно, но тут местами такая топь, что и днем жутко. И всадник, и конь только булькнуть и успеют.
— Коня и утопил, — Ричард поднял на него ошалевшие глаза, — и они вот тоже. Лошади вдруг понесли, а мы из аббатства Болтон ехали.
— Так оно в другой стороне, — удивился Шелтон. — Лошади, говорите, понесли…
— Загонял, — сказал Паркинсон, — лошади их чуют. Дурное дело!
— Господи, а деревня-то! — пробормотала я.
— Утром всю округу предупредить надо, — сказал один из спутников Ричарда, — ежели кого укусил, то они серебра не переносят. Ну, и креста святого.
Люциус раздраженно прищелкнул языком.
— Мне это не нравится! Для оборотня справиться даже с тремя людьми — игрушки. Сами видели, как он стрелу поймал. Это он нашу защиту взламывал. У нас, ваша светлость, по границам заговоренное серебро закопано, чтобы всякая нечисть не лезла. Места-то глухие. Вот он вас и загонял. Заражение уже было, но вы не обратились. Через границу внутрь вас перенесли, а если бы вы обратились, то защита бы пала.
— И что ему тут надо? — спросил Ричард.
— Известно что, — сказал Паркинсон, — ребенок — наш Дик. Думаю, все догадались, что за оборотень? Я про него слышал, ваша светлость, он до детей сам не свой. А Дик… ну, вы сами видели, какой он.
Я прижала к себе малыша. Значит, Грайбек… Тварь! Ну уж нет! Этого не пожалею!
Дик поднял на меня глаза.
— Мама?
— Все хорошо, Дикки! Все хорошо!
— Надо устроить облаву, — предложил Лавгуд, — только это опасно.
— Серебро нужно, чтобы новые болты отлить, — сказала Луна, — и освятить.
— Бери все, что есть в доме, — тут же сказала я, — деньги, посуду — все.
— Нет, — тут же заявил Ричард, — серебро дам я. Это мой сын. Я не знаю, откуда вы все это знаете, но если за моим сыном охотится тварь, то я его защищу. Но зачем этому оборотню Дик?
— Мальчик будет великим целителем, — ответил Снейп, — я впервые видел, чтобы кто-то вот так очистил раны от страшнейшей заразы. Если его превратить в темную тварь, то это будет истинное чудовище. Его Дар извратится. Я даже думать не хочу о том, что может произойти тогда.
Дик потянулся за копченой рыбой, и я пододвинула блюдо поближе. Гарри протянул Дику большую краюху хлеба.
— Слишком большой расход жизненных сил, — пояснил Снейп, — он сейчас наестся и заснет. Ему это нужно. Так рано все случилось, он такой еще маленький.
— Может, сладкого дать? — спросила я. — Дик, меда хочешь? Или варенья?
— Хочу!
Горшочек с медом появился как бы сам по себе, но Гарри успел сделать вид, что это он достал его. Дик моментально забыл про рыбу, к которой и не притронулся, и стал жадно есть мед с хлебом. Я погладила его по голове. Ричард с восторгом смотрел на мальчика.
— Он такой… такой…
— Теперь ты понимаешь, почему его нельзя забирать отсюда? — тихо спросила я. — Ездить верхом его Шелтон научит, а всему остальному…
Ричард медленно кивнул, но у него подозрительно загорелись глаза. Блин… этому герцогу всего-то девятнадцать лет, как бы не похвастался кому не надо.
Наконец все наелись и напились. У Дика слипались глазки. Стоило подумать о том, чтобы устроить неожиданных гостей и попробовать хоть немного отдохнуть. Выходить из безопасного дома на болота, где бродил оборотень, было самоубийством. А завтра тоже будет долгий день.
Люди герцога на особый комфорт не претендовали. Шелтон выдал им пару овчин, и они устроились прямо на полу в большой комнате.
Ричард забрал у меня малыша, который уже крепко спал, и понес его наверх. Я показывала дорогу и светила.
Комната Дика располагалась рядом с моей. Мебель там стояла обычная, хотя и имелось кое-что, что могло удивить человека из этого времени.
Ричард бережно уложил сына в кровать и накрыл его одеялом. Дик завозился во сне и тут же прижал к себе своего мишку. Большую мягкую игрушку для него сшили мы с Луной. Я погладила Дика по голове.
В его кровати можно было разместиться вдвоем, и я решила, что, устроив Ричарда у себя, вернусь к сыну. Его светлости полагалась лучшая комната — хозяйская.