Он кивнул.
— Если тебе нужно разрешение на брак…
— Благодарю вас, ваша светлость, но я действительно не намерена больше вступать в брак. Я уже была замужем, и мне не понравилось.
Он замер. А вот и разрыв шаблона.
— Я слышал о твоем муже, — проговорил он, — но другие-то…
Я пожала плечами.
— Видите ли, милорд, дело не в том, плох или хорош муж, а в том, что он муж. Жена обязана подчиняться мужу и слушаться его, а я предпочитаю быть сама себе хозяйкой. Это гораздо приятнее.
Офигевший герцог — одна штука. Выражение лица Ричарда Глостера было бесценно. А какой мыслительный процесс! Вытаращенные глаза и отвалившаяся нижняя челюсть его, честно говоря, не красили. О, до чего-то додумался.
— У тебя есть любовник? — спросил он. — Кто-то из этих парней?
— Конечно, все обитатели Мортленда, включая лошадей на конюшне и кабанов на болоте, — ответила я, — да, не забудьте про пастухов и овец. Должна заметить, ваша светлость, что ваша власть как сюзерена не распространяется на эту область. Это касается только меня и моего духовника.
Он стиснул зубы.
— Прости, это действительно не мое дело.
— И меня простите за резкость, милорд, — сказала я, — но очень обидно, когда считают, что женщина не может обойтись без мужчины.
— Барбара, — сказал он, — давай расстанемся по-хорошему.
— Хорошо, милорд.
И он уехал. К Энн.
Дома меня ждали с нетерпением. Они и тут нашли способ подслушать.
— Десять фунтов, — подкинул на ладони кошелек Паркинсон, — большие деньги.
— Нарядить Дика в бархат и шелка? — предложила я.
Гермиона, прищурившись, смотрела на меня. А Луна улыбалась.
— Слушай, — сказала Пэнси, — а ведь он ревнует. Ничего себе!
— Обычное чувство собственника, — ответила я.
— Ну… как знаешь.
И я поспешила уйти к себе. Только таких разговоров не хватало.
Лондон далеко, слухи до нас доходили долго и не все. Конечно, было интересно, прятал ли Кларенс Энн среди прислуги, чтобы помешать свадьбе? И на разборки братцев Плантагенетов посмотреть хотелось. Вроде как король и два герцога так орали друг на друга… Да и вообще. Я ведь и была только в Миддлхэме и Мортленде, надо будет хоть в Йорк выбраться.
О самой свадьбе мы, конечно, узнали, но это уже всех касалось. Надо поздравлять и что-то дарить. Но думаю, что Ричард не обидится, если от Мортленда появится Снейп. Энн про Дика знает. Ей и двух других малышей скоро привезут. Хотя, наверное, будет правильнее съездить, отметиться и смыться. Тогда и вопросов не возникнет. Нечего демонстрации устраивать. А то получится, что я действительно на что-то рассчитывала. Не дождутся!
Мне было интересно представить, как Энн относилась ко всем этим детям, женщинам и прочему в жизни Ричарда. Как к неизбежному злу? Молча терпела? Или ей было все равно?
У покойного графа Уорика бастарды были, но он к женщинам относился скорее потребительски. Его больше интриги и политика интересовали. При этом жену он любил и уважал. Как ко всему этому относилась графиня, я не знаю.
Женщины не имели права отказывать мужьям в сексе, и изнасилование жены таковым не считалось. Но откровенных мудаков было не так уж и много. А религиозные запреты на секс сразу после родов, во время кормления грудью, беременности и менструации служили какой-никакой защитой женского здоровья. Хватало и дней поста, когда половая жизнь тоже не рекомендовалась. Тут скорее удивишься, как они вообще размножаться умудрялись, но думаю, что нарушителей хватало. А для кого-то походы мужей на сторону являлись спасением.
А вот мамаша Генри Тюдора перед браком с лордом Стенли вообще внесла в брачный контракт условие, что спать с мужем не будет. Хм… Ее сердце уже принадлежало Ричарду Глостеру. Мне ли ее за это осуждать? Кстати, как бы узнать, что там с Генри? Постриг принял, или его придушили по-тихому? И спросить-то не у кого.
Жизнь шла прежним чередом. Разбойников переловили. Дороги стали безопасны. Разносчики наверстывали упущенную выгоду. Ко мне все также привозили больных и увечных. Дик теперь смотрел, как я лечу. Вмешиваться в процесс я пока запретила.
А через несколько месяцев в Миддлхэм вернулись молодожены.
Я съездила на поклон, презентовав серебряную чашу с несложным орнаментом из своего наследства. Ричард милостиво кивнул, Энн улыбнулась.
Надо заметить, что герцогиня выглядела бледновато. Наверное, еще не оправилась от всех приключений и переживаний. А может и ранний токсикоз, кто его знает. В любом случае, смотрелись они вместе хорошо.
— Грустишь? — спросил меня Драко.
— Забей! — поддержал его Гарри, когда мы ехали обратно.
— Слушайте, ребята, — сказала я, — а давайте вы новую песню сочините. А то одной застольной жив не будешь.