— Да, Барбара сказала, — ответил Дикон, — ребенок может наказать обидчика.
— Ну вот, — продолжал Люциус, — смотрите сами. Женщина, к которой вы были привязаны, умирает. Раз вас к ней не пускали, там могло быть что-то, что могло навести на мысль о том, что ее отравили, например. Вашу невесту запугивают. Когда не получилось, то принимают другие меры. При малокровии у матери ребенок родился бы слабым. У него тоже была бы та же болезнь. Даже пережив роды, ваша жена до конца бы не поправилась. Барбару объявили бы ведьмой. Все. Никого не удивит смерть того, кто слаб и часто болеет. Похоже, что кому-то нужен член вашей семьи, милорд. Свободный и без законных наследников.
Мы с Энн смотрели друг на друга в полном шоке. Да, попали. Ричард напряженно размышлял. Отец Джон качал головой.
— Барбара не могла быть связана с упырем, — сказал он, — у тех, кто попал к упырю, детей быть не может, они меняются навсегда — холодные, безвольные. И метка на теле есть: черный след от зубов на внутренней стороне бедра. Я еще до рукоположения такое видел, меня с собой брали, когда упыря упокаивали. Бедная женщина потом в монастырь ушла. Я слышал, что вскоре умерла.
Меня передернуло. Вот, что рядом прошло. Мои маги уставились на меня с ужасом.
— Господи! — прошептала Нарцисса.
— Что? — моментально среагировал Ричард.
Я икнула.
— Барбара? — тихо спросила Энн. — Так упырь был?
— Спокойно! — моментально среагировал Драко. — Дик, иди на ручки! Сейчас с тобой Сириус поиграет. Саймон, Гермиона, где успокоительное?
— Был, — ответил Снейп, — самый настоящий. Сам его упокоил. Вот успокоительное. Барбара, столько лет прошло, ну что ты? Выпей и успокойся. Тебе же даже не снилось ничего, чего сейчас-то накрыло?
— Упыря просто так не убить, — вздохнул отец Джон, — даже если он ударился головой об угол сундука. Пресвятая Дева! Я же своими руками… Саймон, ты почему меня с собой не позвал? Ты же тогда в Мортленд сорвался как сумасшедший.
— Я не знал, что это именно упырь, — ответил Снейп, — но мне показалось странным, что Барбара просто исчезла, а до этого никому дела не было. И никто, кроме вас не помнил, куда ее увезли. Успел! Он уже вставал. Хорошо, рука не дрогнула.
Успокоительное подействовало.
— Спасибо, — поблагодарила я, — просто все вместе нахлынуло и вспомнилось.
— Вы говорили, что вы маги, — медленно проговорил Ричард, — могу ли я вам верить?
— Можем дать клятву, — ответил Люциус, — мы и так все связаны.
— Хорошо, я приму у вас клятву. Энн и Нэд пока останутся здесь, а я допрошу всех в замке. И мне нужна для этого помощь, чтобы определить: кто врет, а кто нет.
— Привози-ка сюда и остальных детей, — выдохнула я, — пусть с белочками и ежиками у Хагрида поиграют.
Испуганных детей привез Шелтон. Они некоторое время дичились, пугались Хагрида, но постепенно оттаяли. Дик чувствовал себя хозяином. Пока все было прилично.
Мы с Энн сидели поблизости с кружками эля. Нэд дрых в колыбельке, которую тоже вытащили на свежий воздух. Идиллия.
— Они их найдут, как думаешь? — спросила у меня Энн.
— Если не сбежали, — ответила я, — они могли сбежать сразу же, как стало известно про единорогов.
— Дикон догонит, — кивнула Энн, — я его таким никогда не видела. Он так разозлился! Слушай, а расскажи мне про оборотня.
— Дикон со своими людьми ехал из аббатства Болтон, — сказала я, — у них понесли лошади, и оборотень загнал их в болото. Кони утонули, а люди сумели добраться до нашего дома. Но Дикона оборотень достал. Он уже обращаться начал, когда Дик сумел убрать всю заразу из его ран. Понимаешь, этот оборотень… он любит обращать именно детей, про него такое слышали. Вот он и рвался к Дику, чтобы добраться до одаренного ребенка. У нас тут защита, просто так в дом не ворваться, а так и Дикон оказался бы зараженным, и защиту оборотень смог бы преодолеть. Одним ударом и отец, и сын. На другую ночь оборотень снова пришел, но его тут уже ждали. И покусанных им тоже нашли.
Энн поежилась.
— Я бы с ума от страха сошла, — сказала она, — упырь, оборотень.
— И тебя чуть не уморили, — добавила я.
— И меня, — кивнула она и снова отпила эля, — и Нэда. Тот человек правильно сказал: если бы мы были больные и слабые, то никто бы не удивился, если бы мы умерли. В любой момент. Кому же так Дикон нужен?
— Да кому угодно, — ответила я, — это же Дикон.
Мы немного помолчали.
— Энн, — спросила я, — ты на меня не злишься?
— Нет, — ответила она, — это хорошо, что есть ты. Твой сын поможет моему. Он чудесный. А ты не будешь от меня избавляться, ведь если хотела бы — давно сделала.
— А Дикон? — спросила, тихо офигевая от прагматизма ее светлости.