— Откуда знать? — ответила я. — Но если тамплиеры отреклись от Господа и возлюбили золото больше спасения души, то такая вещь не потерпела бы их.
— Совершенно верно, — кивнул аббат, — святые реликвии не терпят недостойных рук. Я бы и это золото освятил, хотя оно когда-то и было в храме. Ведь к нему прикасались проклятые руки. Надо же, какие тайны открываются! Почему тут копать-то начали?
Я бросила взгляд на Дикона. Пусть сам рассказывает. Я не буду иметь ничего против того, что именно ему припишут находку.
— Леди Барбара нашла золотую монету, — сказал Дикон, — и показала ее мне. Потом нашелся горшок, в котором были и другие деньги. Римские. Видимо, нас кто-то заметил, когда мы переносили находку, потому что наутро тут уже копали люди из соседней деревни. Я приказал проверить этот холм.
— Понятно, милорд, понятно. Это очень сложный случай. Я даже не знаю, можно ли отпевать этого несчастного. Если он был обычным вором, то его можно похоронить в освященной земле, а если тамплиером, то нет. Надо бы посоветоваться с епископом и с учеными людьми.
— Я сегодня же напишу в Йорк и в Лондон, — сказал Дикон, — известить о такой находке короля — мой долг.
— Ваше преподобие, милорд, — почтительно поклонился один из монахов, — найдена печать. На ней тоже изображение, что и на сосуде.
— Значит, тамплиер, — вздохнул аббат, — неудивительно, что в него молния ударила. Как следует просеивайте землю, дети мои. Нельзя оставлять ни крупицы нечестивого золота. Лишь после освящения его можно будет передать в честные христианские руки.
Знаю я эти руки, подумалось мне. Как бы короля не принесло.
Больше крупных находок не было, лишь еще несколько монет разного достоинства, но и так для одного путника это была тяжелая ноша.
— Странно, что он был один, — заметил Драко, — и тяжело, и опасно. Наверное, и шел по ночам.
— Какая страшная смерть, — тихо проговорила Луна.
— Смерть нечестивца должна быть назидательной, — ответил на это аббат.
Присутствующие дружно осенили себя крестом.
— Какие жуткие вещи случались в старые времена, — проговорила Энн, — Барбара, а это правда? Про проклятье французскому королю?
— Он ведь умер вскоре после этого, — ответила я, — и его дети уходили один за другим, династия пресеклась. И началась война с Англией.
— Я тоже слышала об этом, — проговорила графиня, — страшные дела. Король Франции возжелал золота и погубил себя и своих детей. И королевство.
Все снова осенили себя крестом.
Эль оказался кстати, было довольно жарко. Я предложила подождать в Мортленде, пока все проверят, но уходить никому не хотелось. Уж очень будоражила кровь жуткая и интересная история.
Наконец прошерстили все. Аббат с помощью своей братии освятил находки, которые было решено перенести в Болтон. Мумию тоже захватили с собой, чтобы предъявить тем, кто будет проводить следствие. И все разошлись.
Дикону все-таки придется отправиться в Йорк, но он сказал, что вернется как можно быстрее. Потому что очень может быть, что нас посетит король.
Только его нам и не хватало.
— Ни фига себе! — высказал общее мнение Драко, когда мы снова устроились в солярии вечером. — Если бы мне кто рассказал, в жизни бы не поверил. Золото тамплиеров! Эх, знали бы раньше…
— И ничего хорошего бы не получилось, — ответил ему Люциус, — перессорились бы и с деревенскими, и с герцогом. Земля-то его. Да и найдя такое на своей земле, Барбара была бы обязана его известить, а так все очень пристойно вышло.
— Жалко, если переплавят, — сказала я, — наверняка король лапу наложит. А ему все время деньги нужны. Он и церковную утварь расплавит, скажет, что теперь в ней святости нет, раз в земле побывала. Освященные вещи в землю закапывать нельзя. А там такой крест красивый и сосуды инкрустированные. Дикона-то можно было бы уговорить, ведь вещи старинные, а он не жадный. И Энн тоже не жадная. Не то, что королева.
— Энн в бедности не жила, — заметила Нарцисса.
— А ты не хочешь познакомиться с королевой? — послышалось из угла. — С ее мамашей? С королем Эдди?
— Я так и знала, что это твои происки! — в сердцах сказала я.
— Вы тоже времени не теряли, — ответил черт, — еще одного своего вычислили. И снова испортили жизнь бедняги Генри.
— Пусть его уже постригут наконец! — сказал Драко. — А то мы его до энуреза доведем.
— Так уже, — хмыкнул черт, — но его мать так любит свою мечту о том, чтобы он стал королем, что ее ни энурез, ни заикание не остановят.
— Это чудовище, а не женщина, — пробормотала Пэнси, — разве так можно!
— У нее занятный изврат ума, — ответил черт, — вбила себе что-то в голову и прет вперед, невзирая ни на препятствия, ни на человеческие жизни. Так что и бедняге Генри приходится поступаться своими мыслями и чаяниями ради мамашиных амбиций. А ведь шанс на нормальную жизнь у него был, но даже в вашей реальности ему приходилось рисковать жизнью и скитаться по чужим дворам.