— Эбораком римляне называли крепость, на месте которой сейчас стоит Йорк, — объясняла я Энн.
— Да? — удивилась та. — Как интересно! Они хотят найти еще один клад?
— Клада может и не быть, — ответила я, — но от тех времен что-то могло остаться. Но там ценность будет только в древности. Драко очень хочет найти настоящий римский меч.
Драко и Антонин продолжали спорить, а я объясняла Энн, кто из упоминаемых ими личностей был императором, кто полководцем, и что обозначают всякие странные слова. Как оказалось, к нам и графиня поднялась.
— Дорога была там же, где и сейчас, — задумчиво проговорила она, — вряд ли в древние времена ехали не самой короткой и удобной дорогой, раз уж города и крепости строили на месте старых.
— Вот что значит взгляд мудрой женщины, — тут же сказал Долохов, — а вы только и орете: овраг, болото, холм, речка. Благодарю вас, миледи.
— Если где-то что-то срыли, или река русло меняла, то записи могут в аббатстве быть, — заметила я.
— Если река русло меняла, то это и так должно быть видно, — заметил Драко, — а всяких раскопок тут полно, известняк добывают.
— В те времена тоже известняк добывали, — сказал Долохов.
— Расскажите, что здесь тогда было? — заинтересовалась графиня.
Лучшим рассказчиком был единогласно избран Антонин. Драко обычно чересчур увлекался, а у меня не так хорошо получалось. Под увлекательный монолог Антонина вся история словно бы вставала перед глазами. Казалось, что еще немного и из-за ближайшего холма появятся римские легионеры.
— А там дальше Адрианов вал, — показывал Долохов, — хотя первая попытка построить защиту от северных варваров была еще при императоре Траяне. Очень сложное сооружение, миледи, целый комплекс крепостей. Вот где точно можно для Драко гладиус найти.
Разговор продолжался за обедом, к которому нас любезно пригласили. Дикона больше заинтересовала тактика и стратегия римской армии. К счастью, Антонин оперировал данными из древних авторов, книги которых у меня были. Ясен пень, что за такой короткий срок он их все осилить не мог, но главное, что они существовали. Но, похоже, что на моего Тацита нашелся еще один желающий.
— Я закажу копию и верну книгу, — сказал Дикон, — очень интересно. А что у тебя еще есть? Такое же?
— «Записки Юлия Цезаря», — ответила я, — там тоже есть про Британию. А так разные книги: Тацит, Светоний, Плутарх, Флавий. Это по истории.
— «Иудейскую войну» очень рекомендую, — кивнул Долохов, — а Плутарх и Светоний — это больше жизнеописания известных личностей.
— Это тоже может быть интересно, — заметила графиня.
Я представила ее реакцию на Нерона, Тиберия, Калигулу или Гелиогабала, и мне поплохело. Это похлеще Овидия с картинками будет. Долохов оценил мое выражение лица и тут же рекомендовал Плутарха. Дикон как всегда заметил переглядывания и подозрительно и вопросительно уставился на меня.
— Позже, — обозначила я губами.
Он кивнул и тут же собрался съездить в Мортленд, чтобы отобрать книги для чтения и копирования.
Драко и Долохов ускакали вперед, а мы ехали следом.
— Что в тех книгах? — тут же спросил Дикон.
— Там про римских императоров, — ответила я, — Светоний больше рассказывал всякие истории — про необузданные римские нравы в том числе. Гадостей тогда тоже хватало.
— И ты это читала? — спросил он после паузы.
— Читать про это — не значит повторять, — ответила я. — У Плутарха таких подробностей нет, там жизнеописания, а Светония дамам лучше не показывать. Римляне другими были, не такими как мы. И не видели ничего плохого в любых наслаждениях, даже в самых жестоких и низменных. Кровавые зрелища, непристойности — это часть их жизни, они бы удивились, что мы не такие же.
Дикон задумался.
— Мне не нравится, что ты читаешь такие книги, — наконец проговорил он, — это не для женщин.
Я вздохнула.
— Я уже прочитала их, — ответила я, — и попойки, разврат и убийства мне не понравились.
Он промолчал. Так, начинается контроль. Сейчас мою библиотеку прошерстят вдоль и поперек. И чего нас понесло в замок… Вопрос риторический.
На принесенные книги Тацита, Плутарха и Флавия Дикон только взглянул и кивнул. И уставился на меня. Я пошла в свою комнату, он последовал за мной.
— Вот, — достала я «Жизнь двенадцати цезарей», — эти книги. Я могу их убрать и дать слово, что не покажу Дику, но не отдам.
Хорошо, что «Сатирикон» у меня на самом дне под тканью.
Дикон молча просматривал книги. Черт, он на Овидия так не реагировал, что случилось-то?
— Ты не будешь это читать, — наконец сказал он, — это не для женщин.