Он хотел позвать папу, хотел позвать маму, но не отваживался вызвать гнев куклы.
«Вот бы они зашли, просто зашли в комнату!» – думал он с надеждой, но они будто ничего не слышали. А еще Калеб очень боялся. Уже не только Малыша Кобба, но и того, что ему не поверят.
В какой-то момент он не выдержал и уже собрался было броситься к двери, убежать отсюда, позвать на помощь, но кукла, предвосхитив все это, сказала ему:
– Посмотри, какой бедлам ты устроил в комнате! Твои мамочка и папочка ни за что не поверят, что это сделал я! Они решат, что это ты здесь все разворотил, порвал их слезовыжимательные любовные письма! Они услышат, как ты грязно бранишься, увидят, что ты показываешь плохие жесты, и побьют тебя. А когда ты скажешь, что это был не ты, никто не станет слушать, потому что я – просто кукла – что с меня взять? Очень глупо сваливать все на игрушку, на маленького деревянного человечка, сидящего в углу. И знаешь, что тогда будет? – и, не дожидаясь ответа, Малыш Кобб продолжил: – Тебя отдадут в психушку! Так и знай! А это ж-у-у-у-ткое место! Хозяин оттуда сбежал. Он говорит, что туда попадают только самые отъявленные безумцы. И их мучают, их держат в смирительных рубашках, ну, знаешь, у которых рукава завязываются за спиной, и эти несчастные не могут даже пошевелиться! Еще им засовывают в рот кляп, бьют их палками и не кормят. И никогда-никогда и ни за что не дают им сладости! А их мамочки и папочки не жалеют их! Знаешь, что они делают?
– Что? – едва слышно спросил запуганный всеми этими ужасами Калеб.
– Они заводят себе новых детей! Которые лучше! Не такие безумные! Не такие вруны! Они быстренько забывают о таких, как ты! – Малыш Кобб на мгновение замолчал, а затем поспешно добавил: – Ну, так Хозяин рассказывал, конечно.
Кукла говорила убедительно, и Калеб поверил всем ее словам. Он так и представил, как родители запирают его в комнате, вызывают страшного доктора, и доктор натягивает на него рубашку, завязывает рукава за спиной. Мама стоит, заплаканная, опустив голову, и прижимает к лицу платок. А папа понуро устремил взгляд в пол, и весь их вид выказывает разочарование в нем, завравшемся, не оправдавшем их надежд сумасшедшем сыне. А затем его засовывают в темный ржавый фургон с решетчатыми окошками и везут в ужасное место, так подробно описанное Малышом Коббом.
Разумеется, он больше не думал о том, чтобы звать маму или папу.
В какой-то момент Малыша Кобба, видимо, утомило сморщенное лицо этого плаксы. Он велел мальчику показать все его игрушки, и Калеб, неслышно хныча, потащил из-под кровати сундук, откинул крышку.
Малыш Кобб оттолкнул его в сторону и принялся проводить смотр. И солдаты, и офицеры, и плюшевые медведи – каждую игрушку он критиковал, говорил, какая она ужасная и уродливая, находил в каждой какие-то изъяны, и так игрушка за игрушкой маленький мир Калеба разрушался. А Малыш Кобб тем временем продолжал отбраковывать и расшвыривать содержимое сундука по всей комнате. Похвалил он лишь старую дедушкину двууголку, которую Калеб надевал всякий раз, когда играл солдатиками, представляя себя их генералом. Вытащив шляпу из сундука, Малыш Кобб возопил: «Прямо как у Хозяина! Прямо как у Хозяина!» – после чего аккуратненько положил ее на ковер и вернулся к критике и унижениям таких любимых, таких дорогих для Калеба вещей.
Когда с игрушками было покончено, и сундук оказался пуст, произошло нечто совсем уж жуткое и невообразимое. Сперва Калеб решил, что это очередная гнусная игра Малыша Кобба, и для куклы, вероятно, так оно и было. Малыш Кобб поманил его к себе и, когда Калеб нехотя подошел, принялся ощупывать его лицо своими жесткими деревянными пальцами. Мальчику было больно, но он не мог вырваться. А еще Калебу было отчаянно стыдно и неловко, что его так разглядывают. Ему показалось, будто он сам – всего лишь очередной солдатик или плюшевый медведь, которого Малыш Кобб осматривает в поисках недостатков. Он ожидал, что злобная кукла рассмеется и скажет, что у него или кривой нос, или глаза глупой формы, или рот как у лягушки. Но, тем не менее, Малыш Кобб никак не комментировал его внешность и мнимые недостатки, а вместо этого подозрительно удовлетворенно хмыкал.
Проведя подробный осмотр лица Калеба, Малыш Кобб вдруг сказал:
– Расстегни-ка пуговички на моей жилетке.
Это было произнесено таким жутким голосом, что Калеб в руках куклы задрожал. Он вдруг понял, что Малыш Кобб вот-вот сделает что-то ужасное. Это отчетливо читалось по его гримасе при том, что она, разумеется, никак не изменилась.