от дома к дому, из улицы в улицу и не могли оторваться от ее пристального внимания. Почему так?
Не получив вразумительного ответа, они перестали
увлекаться небесными телами.
Он целыми днями вынашивал планы мести
двоюродному брату Сергею за рубец на лбу от камешка, который он бросил левой рукой со двора
и настиг его на балконе второго этажа. Но, когда
беспокойный Сергей топором ранил себе ногу и
его увезли в больницу в Хучни, Месей заскучал и
захотел разделить его боль.
Он больше всего на свете боялся грома. Он, как
преследуемый зверек, с округлившими от страха
глазами прятался по углам дома, а бабушка Бегги,
пользуясь моментом, добавляла страху в воспитательных целях: «Если не будешь слушаться, отдам
тебя бабе-Яге».
После дождя наступало радостное время. В резиновых галошах на босу ногу он определял глубину всех луж в окрестности, хотя каждый раз
получал от матери взбучку за порванные галоши и
мокрые штаны: детское желание все познать было
сильнее всякого наказания.
Во дворе стоял аппетитный запах хлеба. Бабушка, значит, там – под навесом, где с покрасневшим
от жара лицом достает хлеб из тандыра, мажет его
29
верх взбитым яйцом и кладет под скатерть, чтобы
не засох.
Месей в блеклой сорочке без рукавов, залатанных брюках и в галошах едва появился в проеме
двери, как бабушка Бегги протянула ему корочку
горячего хлеба с вечным запахом детства.
– На, сынок, – предложила она, отводя лицо
и глаза от жара и дыма. – Кувшин с молоком на
балконе.
– Ба.., – я не хочу, – отказался Месей. Ему сейчас
было не до хлеба – его ждали дела куда поважнее.
Месей все время жалел бабушку, потому что
она была слепая на один глаз. Глаз она потеряла
в карьере от осколка камня, который выскочил изпод кувалды деда. За что нужно было так ее обидеть, если она такая добрая, красивая, справедливая. Она была родом из села Жагтил, и когда шла в
гости к своей родне, она всегда брала его с собой.
– Смотри, сынок, далеко не уходи, – напутствовала Бегги внука. – И днем волки могут появиться.
Месей уже чувствовал себя достаточно большим, чтобы не бояться волков среди бела дня и догадывался, что бабушка специально пугает, чтобы
он не уходил далеко от дома. У него в последнее
время был один маршрут – на свалку, которая находилась в пятидесяти метрах от дома, где можно
было найти все что угодно, чтобы изготовить самокат. Но недавно у него появился конкурент –
соседский мальчик по имени Абдул, который был
старше него на два года. Проблема была в том, что
и он изготавливал самокат, так что то, что находил
один, обязательно нужно было и другому.
– Что ты ищешь? – спросил Абдул у Месея,
когда они столкнулись лбами на склоне свалки. На
солнце он всегда закрывал один глаз.
– Подшипник, – сказал Месей. – А ты?
– Гвозди, – сказал Абдул. – Мне сегодня труднее, чем тебе – они мелкие и их труднее находить.
30
– Зато их много, – вставил Месей. – А подшипника здесь может не быть, – с огорчением добавил он.
Вдруг внимание обоих привлек большой предмет, который валялся у подножья свалки. Недолго
думая, оба рванули вниз. Это была гармонь, брошенная сельским музыкантом и канатоходцем Шаабазом. Месей, хоть и был младше Абдула на два
года, добежал до гармони быстрее и вцепился в нее
костлявыми пальцами.
– Это моя! – сказал он. – Я первым ее взял.
– Нет, – громче него прокричал Абдул. – Я ее
первым увидел.
Завязалась ссора, но никто не хотел выпускать
из рук гармонь – она растягивалась и сжималась,
играя нескладную музыку.
На крики Месея пришла обеспокоенная бабушка Бегги. Она увлекла их за собой во двор. Никто из
мальчиков не хотел уступать друг другу. Великая
находка для маленьких сердец.
– Значит так, дети мои, – начала разбирательство бабушка. – Чтобы вы не ругались, я предлагаю: один день пусть гармонь находится у Месея…
– Нет, – гневно прокричал Абдул с диким
взглядом.
– Тогда, – Бегги обратила взгляд на Месея, который мертвой хваткой держался за клавиатуру. –