Это был Олег.
– Пардон, – безнадежно обратился к Олегу один
из группы, глядя на него поверх очков. – Ду ю спик
инглиш?
Ответ всех ошеломил. Олег с достоинством ответил на чистом английском:
42
– Ес, ай ду. Еще я говорю на испанском и
арабском.
– Это невероятно! – воскликнул очкарик, – а…
Олег не позволил ему закончить вопрос, без
труда догадавшись о его сути. Он с огорчением в
голосе произнес: «Никто никому не нужен и никому ничего не надо».
Он развернулся и засеменил дальше, толкая
тачку по ухабистой грунтовой тропе, которая шла
от его сарая к свалке на окраине села.
43
СЫН БУДЕТ ТАКИМ,
КАКИМ ВОСПИТАЕШЬ
(Лезгинская поговорка)
Незваные гости
Первыми о наступлении утра оповещали петухи, кукарекая раскатистым гимном по всему селу.
По выработанной годами привычке Гаджалим из
Кураха вставал одним из первых, потому что он с
детства освоил один урок – хочешь хорошо жить,
надо трудиться. В его хозяйстве было два быка для
пахоты, лошадь, на которой он любил ездить по
окрестным селам, где у него было много друзей.
Этот июньский день был насыщен запахами
лета – трава на горных лугах ждала своего часа, поблескивая в лучах солнца зеленым переливающимся цветом и раскачиваясь на ветру. Следом покос
пшеницы, затем помол и пахота.
Гаджалим вернулся домой с сенокоса вместе с
сыном Хидиром, взрослым юношей, который уже
стал опорой в ведении хозяйства, иногда ленивый,
иногда шальной, временами трудолюбивый. Они,
поджав ноги, расположились на ковре за скатертью. Замаячила дочь Пержиан в свободном платье,
штанах из черного бархата, низ которых был украшен разноцветной тесьмой. Длинная коса спрятана
в чухта, сшитой из дорогого шелка. Туникообразная рубаха с прямыми встроенными рукавами, с
вертикальным разрезом на груди подчеркивала ее
высокую, стройную фигуру, которая делала ее похожей на лань – вся собранная, ни нотки голоса при
отце, на лице ни тени улыбки. Со светлыми глазами, тонким поющим голосом и благородным отзывчивым сердцем она больше была похожа на свою
мать. Трудолюбие, дисциплину, принципиальность
44
унаследовала от отца. Временами отец, видя ленивость сына, жалел, что она не родилась мальчиком.
Быстрыми, размеренными движениями она подала
свежий горячий лаваш, кусок овечьего сыра и суп
из айрана с рисом.
В комнату вошла обескураженная жена Хадижа.
– Гаджалим, у нас гости, – мрачно сообщила
жена с порога.
Гаджалим поднял суровый взгляд на нее. Ровные арки бровей и тонкие губы подчеркивали его
решительный характер.
– Кто такие? – спросил Гаджалим и встал с легкостью охотника.
– Не знаю, – ответила Хадижа. – Говорят из
Ахты.
Гаджалим, еще спускаясь по лестнице, по голосу узнал старого знакомого Керима. Только он
не знал и не мог догадаться, зачем он к нему пожаловал.
За воротами дома стояли три всадника на породистых лошадях в длинных серых подпоясанных
бешметах, на боку висели кинжалы, оправленные
в серебро.
– О-х, Керим, – произнес Гаджалим, раскрыв
руки для объятий. – Какими судьбами! – Церемония рукопожатий. – Заходите домой. Пошли,
пошли. – Он завел их в гостевую комнату. Жене
Гаджалим на ходу повелел приготовить хинкал из
сушеного мяса.
– Да, нет спасибо, Гаджалим, – отказался Керим, усаживаясь на толстую подушку, набитую
шерстью. – Мы ненадолго и по очень деликатному
вопросу. На хинкал у нас еще будет много случаев.
– Ну, рассказывай, какие у вас новости в Ахтах, –
начал беседу Гаджалим.
– Ничего нового, – сказал Керим. – Тихо идет
коллективизация, и ты же знаешь – у меня самый
45
большой двор в селе. У начальников большие планы. Они хотят освоить и склоны гор, и долину
реки – вообще, я дал добро и отдаю своих коров
и лошадей в колхоз. Думаю, зачем идти против течения. К тому же, моему сыну предложили стать
председателем.