– О-о, – одобрительно кивнул Гаджалим, – это
уже меняет дело.
Керим лукаво и многозначительно улыбнулся.
– Гаджалим, – начал Керим, переходя на официальный тон, – мы с тобой давно друг друга знаем.
Ты влиятельный человек в твоем селе, а меня хорошо знают в Ахтах. И-и, – он замешкался, раздумывая над каждым словом, – нам следовало бы быть
теснее. Ну, другими словами, нам бы следовало
скрепить семейные узы.
У Гаджалима, который уже догадался, в чем дело,
дрогнула мышца на лице, и он с напряжением продолжал слушать самого богатого человека в Ахтах.
– У меня есть сын, – продолжал гость, – он уже
взрослый, самостоятельный мужчина. А у тебя
дочь, Пержиан. И я вместе с моими братьями пришел в твой дом просить руки твоей дочери.
Гаджалим застыл и продолжал сидеть с открытым ртом, от неожиданности не в силах произнести
ни слова.
– Это будет богоугодное дело, Гаджалим-халу, –
продолжил другой, видимо, младший брат Керима.
Из-под папахи из овечьей шкуры на Гаджалима
смотрели карие глаза, которые разделял нос с горбинкой.
«Он тоже хочет убедить меня в богоугодном
деле», – успел подумать Гаджалим.
– На все воля Аллаха, Керим, – наконец выдавил Гаджалим. – Я и не думал, что моя дочь такая
уже большая, и ее можно выдать замуж. – Время так
быстро бежит, и я не замечаю, как все меняется. – Я
не знаю, что и сказать.
46
– У нас славный и уважаемый род, Гаджалим-халу, – вмешался в разговор третий с квадратным лицом. – Вы не пожалеете – мы будем беречь
ее как зеницу ока. Мы, прежде чем придти в ваш
дом, долго думали и решили, что наше объединение станет хорошей основой для дружбы двух сел.
«Этот косой еще и политик, – подумал Гаджалим, – складно говорит».
– Я не могу дать вам ответ сразу, – вежливо
произнес Гаджалим. – У меня есть старший брат. Я
должен обсудить это.
– Конечно, конечно, – согласно кивнул Керим. –
У нас есть время, и мы можем подождать.
Гаджалим склонил голову в нерешительности.
Он понимал, что это хороший вариант, чтобы обзавестись родственными отношениями с состоятельным родом: у его сыновей будет хорошая опора и
поддержка, а у дочери будет обеспеченная жизнь.
Вдруг дверь в гостиную приоткрылась и появилась голова Хадижы.
– Извините, – произнесла она робким голосом. –
Гаджалим, можно тебя.
Она увлекла мужа в дальний угол коридора.
– Они пришли засватать Пержиан? – спросила
она немедля.
– Да, – коротко произнес Гаджалим.
– Ты уже решил? – Хадижа смотрела в глаза
мужа.
– Нет еще.
– И не думай!
Гаджалим нахмурился.
– Почему?
Хадижа молчала, она не знала, как это сказать
мужу… Она проглотила комок.
– Ты знаешь сына Габиба, Джабраила?
– Знаю.
– Он примчался только что и…
– Что «И»?
47
Хадижа подняла глаза полные ужаса на мужа.
– Он сказал, что если вы выдадите ее замуж, то
он ее сегодня же похитит, – произнесла Хадижа
дрожащим голосом, – она в подавленности опустила голову.
Гаджалим пришел в ярость – его зубы заскрежетали.
– Он, сын Габиба, будет диктовать мне условия.
Я убью его. – Гаджалим, забыв, что дома у него
гости, направился за ружьем. Хадижа выступила
вперед и взмолилась.
– Гаджалим, я тебя умоляю, не делать этого. Не
надо пачкать себя кровью. И… – она сделала паузу. –
О дочери подумай.
– Что! – громко прокричал Гаджалим, теряя самообладание. – Что ты говоришь. Моя дочь…
Гости, тихо сидевшие в гостиной, глядя друг
на друга и безучастно шаря глазами по интерьеру
комнаты, услышали глухой выстрел, затем окрики:
«Остановись! Не надо убивать!» – и они переполошились. Младший аж подпрыгнул на месте и тупо
уставился на старшего брата.
– Что такое? – выдавил он с открытым ртом и
скосившимися от страха глазами. – Он хочет нас
убить. Уходим!
В коридоре шум усиливался.
Братья вскочили и один из них сунул голову в
проем двери и застыл.
– Пустите меня, – кричал Гаджалим, вырывая