экзамене, и ты просишь, чтобы я его принял.
Толик помотал головой.
– Но он же твои профильные экзамены сдал на
«пять», – не унимался Толик. – Выучить русский
язык у него будет возможность. Еще, ты почему не
учитываешь, что для него русский язык все равно,
что иностранный. Хочу спросить тебя: а ты знаешь
хотя бы одно слово по-лезгински? Нет. А хочешь,
чтобы этот молодой человек знал русский язык наравне с русскими. Это ненормально. Я пожалуюсь
на тебя, если ты его не примешь.
Гаджи молча сидел, пялясь то на одного, то на
другого и слушая перепалку двух друзей из-за него.
– Это не я придумал, Толик, – как мог отстаивал свою точку зрения ректор. – Есть правила и
законы.
– Кроме твоих правил, есть еще человеческие
правила, Николай Петрович, – продолжал убеждать Толик. – Человек приехал за тысячи километров, чтобы учиться и стать достойным гражданином своей страны, республики, а ты мне в зубы про
какие-то правила. Я не сомневаюсь, что он станет
твоим лучшим студентом.
– Не могу, – ответил ректор. – Не мо-гу.
Толик с минуту молчал, постепенно меняя выражение лица на суровое. Он повысил голос:
– А я мог защитить тебя от вражеских пуль
грудью, товарищ командир, – он постучал ребром
кулака по столу. В нем просыпалась сила воина,
которой он пока не пользовался. – До сих пор несу
память о тебе в ноге, – он поднял ногу и сдвинул
64
края брюк. На мышце ноги был виден изрезанный
шрамами комок с синим оттенком. – Эта пуля –
одна из тех, что попали в меня, когда грудью защищал тебя, товарищ командир, а ты. – Он встал. –
Пошли, Гаджи, – срывающим голосом проговорил
он. – Извини, братец, я не смог помочь тебе, хотя
обещал.
Случайно появившаяся надежда Гаджи не успела укрепиться в сознании и умерла. Они не успели
дойти до дверей, как сзади услышали голос ректора:
– Подождите!
Гости остановились и одновременно повернули
головы назад. Ректор нажимал на кнопку в столе,
чтобы вызвать секретаршу.
– Кто он тебе? – спросил ректор, все еще колеблясь с решением.
Толик сократил расстояние, приближаясь к столу. Прежде чем ответить, он сделал такой вздох и
движение руками, что ректор понял – могут прозвучать слова более глубокого гражданского смысла и воинского пафоса, и он поторопился:
– Как ваша фамилия, юноша?
– Джабраилов, – быстро ответил Гаджи, вновь
обретая оптимизм.
Через минуту молодая женщина подала ректору экзаменационную работу Гаджи. В кабинете
стояла гробовая тишина. Толик уже не сомневался в том, что у них получится и подмигнул Гаджи.
Ректор взял карандаш со стола и сделал несколько
росчерков, затем поднял взгляд на председателя
экзаменационной комиссии.
– Вы проверяли, Нина Васильевна?
– Да, – тихим голосом подтвердила преподаватель.
– Смотрите сюда, – ректор наставил карандаш
на текст. – эти знаки препинания повторяются, и
если сгруппировать их, то ошибки уменьшатся
вдвое. Правильно?
65
Нина Васильевна стояла в нерешительности,
уставив глаза на текст.
– Да, можно, конечно, – наконец согласно кивнула она, затем перевела взгляд на Гаджи, изучая
его кавказскую внешность, чтобы дать согласие на
поблажку, не задевая свою репутацию. – Можно,
Николай Васильевич.
Толик издал вздох облегчения. Гаджи не верил
собственным глазам и ушам, тому, что происходило в кабинете ректора.
– Тогда я Вас попрошу исправить оценку и принять его в институт.
Нина Васильевна застыла.
– Вы имеете в виду, если он пройдет по конкурсу? – в сомнениях спросила она.
– Нет. Принимайте его вне конкурса, – решительно заявил ректор, затем посмотрел сначала на
Толика, потом на Гаджи. – Надеюсь, вы не подведете меня, молодой человек.
– Нет, – ответил Гаджи, полный чувств благодарности к людям, которых он не знал ранее. – У
него появилось ощущение единой семьи и глубокая ответственность перед ними на годы вперед.
Работа инженером
На стол начальника «Дагэнерго» легла бумага