– Какая разница, чей он внук, – опять вмешался Имран. – Мурад, ломай ногу красному быку, –
повелел он опытному забойщику, – забей и состав
акт. Мясо раздели всем поровну – делиться ни с
кем больше не будем.
Однозубый стал хихикать и, поддев бок соседа, который поправлял уздечку на быке, тихо
произнес:
– Имран рано радуется. Этот «пацан» Гаджи не
из робкого десятка, и он еще покажет себя – я его
хорошо знаю.
71
– Что ты там шушукаешься, Расим? – спросил
Имран.
– Да я так, говорю, что рано радуешься, – сказал
Расим.
– Почему? – с удивлением спросил Имран, корча рожицу.
– Увидишь.
– Да я его порву! – громко сказал Имран, показывая сжатый кулак, похожий на кувалду. – Объявляю выходной – бросайте все! Расим, не бойся,
«бери шинель, пошли домой».
Все были довольные и долго смеялись. Они,
уложив столбы возле ям, вернулись домой на
«праздник».
Это случилось на второй день работы Гаджи в
качестве начальника. Зинаида Ивановна утром занесла к нему на подпись кучу бумаг и среди них
оказался тот злополучный акт о списании быка.
Гаджи вздрогнул, вспомнив слова Самойлова и
представив на секунду наглую рожу бригадира
Имрана, который к тому же еще самостоятельно
сорвал работу на один день. Он приказал секретарше вызвать на «ковер» бригадира-любителя мяса.
– Когда? – спросила Зинаида Ивановна.
– Завтра же, – решительно произнес Гаджи, – я
не собираюсь откладывать это в долгий ящик. Надо
менять психологию коллектива. И лучше это начинать с Имрана. Случай как нельзя подходящий.
Секретарша стояла в нерешительности.
– Вам что-то непонятно, Зинаида Ивановна? –
спросил Гаджи.
– Я не хочу, чтобы вы конфликтовали с ним, – тихо
проговорила Зинаида. – Это страшный и мстительный человек. Это он довел Виктора Ивановича до
инфаркта. Он жаждал занять его место.
Гаджи понимал, что так или иначе конфликта
не избежать. Хотя у него не было опыта работы с
72
людьми, он отчетливо понимал, что тут быка надо
взять за рога или на «грубость отвечать большей
грубостью», иначе зачем сидеть в кресле начальника, если не хватает духу быть им по-настоящему.
Имран прямо с утра зашел в кабинет начальника с чувством превосходства: грубо поздоровался,
резко отодвинул стул и грузно опустился на него.
– Чего вызывал? – спросил он, глядя исподлобья. Гаджи вспомнил слова Самойлова: «как бык
на красную тряпку».
Гаджи медлил с ответом. Имран опустил свои
ручищи на стол.
– Вопросы к вам появились, – произнес Гаджи
ровным голосом, глядя ему в глаза. – По какому
праву вчера вы сорвали работу бригады? Вы же
прекрасно знаете, что идет отставание от графика.
– Меня это не волнует, начальник, – с возмущением выдавил Имран. – Моя бригада – лучшая
среди всех.
– Ладно, – кивнул Гаджи. – А это что? – он вытащил из стола листок бумаги и толкнул его по столу к Имрану.
В кабинете нависла тишина.
– Вы что читать не можете? – спросил Имран,
поворачивая жилистую шею. – Это акт.
– Тогда скажите мне, почему таких актов нет
у других бригад, – процедил сквозь зубы Гаджи. – Изо дня в день я не намерен терпеть ваши
выходки, – его подбородок выдвинулся вперед,
что свидетельствовало о его решительности на
рискованный шаг.
На скулах Имрана задвигались желваки, руки
сомкнулись в кулаки.
– Ты только попробуй, пацан, – протараторил
Имран, демонстрируя свое физическое превосходство. – Еще не начал работать, а уже начинаешь наводить свои порядки. Ишь ты, какой смелый. Пацан! – Перед ним в кресле начальника сидел еще
73
необтесанный худощавый парень, которого надо
сломать сегодня или никогда, – подумал Имран. Он
встал, всплеснув воздух размахом рук. – Ты знаешь, сколько начальников я видел. Но никто из них
не смел так со мной разговаривать. Да я тебя порву
как тузик тряпку. Ты понял?
Гаджи терял самообладание, и в нем закипела
ярость. Он встал, внутренне готовясь к бою, чтобы