– Ура! Ура!
– Слышишь, Дима, – обратился к нему Удодов,
выйдя из толпы. – И это все?
– А что еще? – спросил Дима, не сводя взгляда
с его авантюристских глаз.
– Неинтересно как-то. Кладбище, темнота. Надо
сделать такое, чтобы запомнилось на всю жизнь. –
Его глаза сверкали неясным торжеством.
Дима тупо уставился на друга. Маленький, хитрый, скользкий.
– Я знаю, ты что-то придумал. Говори.
Удодов придвинулся поближе и на ухо шепнул:
– Давай попугаем всех.
Дима продолжал молчать, не улавливая мысль
друга.
– Как?
113
Губы Удодова растянулись в усмешке.
– Очень просто, – сказал Удодов. – Я незаметно ухожу домой, беру белую простыню, прищепку,
мыльницу и вату, намоченную спиртом. Спрятав
все это в сумку, иду на кладбище заранее. Улавливаешь? Потом, когда толпа дойдет до середины
кладбища, я накидываю на себя простыню, скрепив
ее на шее прищепкой. Подношу зажженную вату в
мыльнице под подбородок и выхожу из-за могилы.
И я начинаю выть. Ты представляешь, что будет?
Какой улет!
Дима, представив картину, пришел в восторг.
– Хорошо, – сказал он. – Но только давай я сделаю. Я больше тебя, и эффект будет больше. А ты
приведешь класс на кладбище.
Кругом гробовая тишина. Внизу, в двух километрах от кладбища, в поселке мелькали уличные
фонари на столбах, а вблизи хоть глаз выколи –
кромешная тьма. Дул ветер, принося волны тепла с
юга. Кругом надгробные камни и кресты – другой
мир из ужастиков.
Дима в парадных брюках и белой сорочке сидел
на корточках за высоким надгробным камнем, прижав к животу все приспособления, что он захватил
с собой из дома. Руки хорошо чувствовали белую
простынь и мыльницу.
Он с трепетом ждал, а класса не было. «Вот
черт. А что, если этот придурок Удодов решил подшутить надо мной? – думал он. – Они там балдеют,
а я, как дурак, – на кладбище. Ах, как смешно».
Наконец, Дима заметил кучку людей, вышедших из темноты под уличный свет. Он вздохнул
с облегчением, но, когда подумал, что придется
ждать еще много времени, его бросило в пот. С каждой минутой больное воображение уносило его в
другой мир. Ему ничего не оставалось, кроме как
ждать, когда это закончится.
114
Со стороны колхозного тока засвистел дрозд.
Дима тихо повернул голову в сторону тока, причем
глаза отставали от движения головы – его начала
пробирать жуть. Через секунду сова невдалеке ухнула, начала зазывать свою пару. Дима никогда не
думал, что у совы такой неземной голос, голос, от
которого пробирает дрожь.
В кустах возле забора что-то зашуршало и
подпрыгнуло. Ежик, заяц, лиса, куропатка? Черт
знает что.
Толпа приближалась, слышен был смех и громкий говор – через минуту они войдут в калитку.
Дима медленно встал и робко накинул на себя
простыню, пристегнув ее на шее прищепкой. Толпа зашла на территорию кладбища – смех прекратился. Тишина. Дима встал во весь рост, и ему померещилось, что кто-то сзади за ним наблюдает.
Подул ветер, раздался шорох, потом металлический звук и гулкий звук: кто-то упал за его спиной. Нервы Димы, которые были на пределе, не
выдержали, и он, страшно закричав, со всех ног
стремглав помчался навстречу толпе. Простыня
развевалась за спиной.
Толпа в ужасе заревела. Началась паника. Удодов, который был готов ко всему, но не к такой
ужасной сцене, повернул назад и начал убегать
впереди всех. Забор кладбища закончился, а он бежал и бежал. Через несколько секунд Козлов мигом проскочил мимо растерянной толпы и пулей
вылетел из калитки. Убегающий Удодов, который,
повернув голову, увидел догоняющее его чудище,
заревел диким голосом, споткнулся и упал. Козлов
перепрыгнул через друга и побежал дальше. Он
был уверен, что его вот-вот нагонят и растерзают.
Он добежал до света фонаря и остановился, не полностью отдавая себе отчет в том, что произошло.
В панике лишь одному Илье удалось сохранить
хоть какое-то спокойствие и рассудок. Он увлек
115
всех вперед за собой, взяв ситуацию под контроль.