— О Боже, этот чертенок отлично ездит. — Ронни покачал головой от восторга.
Конь добежал до дороги и развернулся, не снижая скорости. Он двигался с такой силой и грацией, что зрители смотрели как зачарованные.
— Посмотри на него! — Ронни присвистнул. — Мне кажется, никто в Натале не сможет обогнать их.
— Ты так думаешь? — Казалось, Гарри ожил, и его губы задрожали.
— Я совершенно в этом уверен.
— А мне кажется, что прав я. У меня есть жеребенок — Пасмурный. Ставлю один к одному, что он победит любую лошадь из стада Сина.
И вдруг у Ронни Пая появилась идея. Он обдумывал ее, наблюдая, как Дирк мчится на Солнечной Танцовщице к фабрике по обработке акаций. Когда кобыла и всадник скрылись за воротами, Ронни тихо произнес:
— Хочешь оставить себе и жеребенка, и деньги?
— Да я отдам за него жизнь, — с яростью произнес Гарри.
«Да, — думал Ронни, — таким образом я дам ему последний шанс. Пускай судьба решает, а я буду ни при чем».
— Значит, хочешь вернуть и его, и деньги, и Теунискрааль? — спросил он, и повисла тишина.
— Что ты хочешь сказать? — Гарри не понял его.
— Если ты победишь, я аннулирую закладную.
— А если я проиграю?
— Потеряешь ферму.
— Нет, — вырвалось у Гарри. — О Боже, нет! Это уж слишком!
Ронни с безразличным видом пожал плечами:
— Это было просто предложение. Хотя, возможно, ты поступаешь правильно. Ведь тебе не выиграть у Дирка.
Гарри глубоко вздохнул. Это предложение причиняло ему такую боль, будто его резали без наркоза. Надо соглашаться на соревнование, ведь отказаться — значит признать свое поражение.
— Я согласен на пари.
— Все условия тебя устраивают? Мои деньги против Теунискрааля?
— Да, черт тебя побери. Да. Я докажу, что он сопляк по сравнению со мной.
— Давай лучше заключим письменное соглашение, — мягко предложил Ронни. — Потом я попробую согласовать все с Сином. — Пришпорив лошадей, они отправились к мосту. — Кстати, я думаю, нам лучше пока никому не говорить о нашем маленьком пари. Заявим, что это — дело чести.
Гарри кивнул. Но, когда вечером он писал письмо Майклу, он подробно рассказал ему обо всем и умолял скакать на Пасмурном.
За два дня до соревнований Майкл доверил эту тайну бабушке. Она отправилась в Теунискрааль и попробовала отговорить Гарри, но безуспешно. Гарри ни за что не хотел уступать. Он ничего не терял, а в случае победы у него открывались блестящие перспективы.
На этот раз у него были Майкл и Пасмурный. И на этот раз он победит! Должен победить!
Глава 84
В темноте Дирк с Сином шли по тропинке к конюшням. Облака, плывущие над вершиной, были окрашены в красный цвет из-за садящегося солнца. Ветер гулял по плантации, и акации, раскачиваясь, стонали.
— Северный ветер, — проворчал Син. — К ночи пойдет дождь.
— Солнечная Танцовщица любит дождь, — с напряжением произнес Дирк.
Син посмотрел на него.
— Дирк, если ты завтра проиграешь… — начал было Син, но мальчик резко перебил его:
— Я не проиграю! — клятвенно произнес он. — Я не проиграю!
— Если бы ты всегда был таким уверенным. Особенно в более важных делах.
— Более важных! Но ведь это самое важное дело, папа! Нет ничего важнее. — Дирк замолчал и повернулся к отцу. Он схватил его за рукав. — Папа, я сделаю это для тебя. Для тебя, папа.
Син посмотрел вниз и то, что он увидел на красивом лице сына, помешало ему возражать. «Где же я ошибся? — подумал он про себя с любовью и ненавистью. — Откуда у тебя эта кровь? Почему ты такой?»
— Спасибо, — сухо произнес он, освободил руку и пошел дальше.
Задумавшись об отношениях с Дирком, Син вошел в конюшню, не заметив Мбеджана.
— Я вижу тебя, хозяин. — Мбеджан с трудом поднялся с плетеного стула.
— Я тоже тебя вижу. — Син очень обрадовался, но попытался сдержать чувства. Ведь перед такими людьми, как Мбеджан, не стоит проявлять эмоции. — С тобой все в порядке? — мрачно поинтересовался он, с трудом сдерживаясь, чтобы не похлопать зулуса по животу. Но он вовремя вспомнил о ране и о том, что эта часть тела у зулусов является признаком респектабельности.
— Со мной все в порядке, — заверил его Мбеджан.
— Я рад, что ты пришел.
— Хозяин, мы должны быть вместе в важные дни. Ведь раньше так было всегда. — И зулус впервые позволил себе улыбнуться, но через несколько секунд улыбка превратилась в озорную ухмылку. Син ответил ему тем же. Он знал, что Мбеджан ни за что не пропустит битву, охоту и состязание.
Потом зулус повернулся к Дирку.
— Прославь нас завтра, — приказал он. Казалось, он говорит с одним из своих сыновей. — Мы с отцом будем наблюдать за тобой. — Он положил большую черную ладонь на плечо мальчику, благословляя его. Потом повернулся к конюхам и махнул рукой. — Приведите лошадь!
Два грума вывели ее. Она, цокая копытами, танцевала по двору. Гордо подняв голову, она сверлила людей взглядом. Увидев Дирка, она поморщилась.
— Привет, девочка! — Дирк подошел к ней.
При его приближении кобыла выкатила глаза и прижала уши.
— Перестань дурить! — предупредил Дирк.
Она обнажила желтые зубы и замотала змеиной шеей. Он погладил ее, а она взяла его пальцы в рот и стала нежно покусывать. Потом, перестав притворяться, она фыркнула, навострила уши и уткнулась мордой ему в грудь.
— Где ее попона? Она ела? Положите седло и уздечку в машину.
— Он засыпал грумов вопросами и приказаниями, нежно гладя кобылу по морде.
«Какая противоречивая натура, — думал Син, с грустью наблюдая за мальчиком. — Где же я ошибся?»
— Хозяин, я пойду выгуляю лошадь. — Мбеджан почувствовал ухудшение настроения Сина и решил отвлечь его.
— Лучше мы поедем на машине, — возразил Син. Испуганный взгляд, который кинул зулус на машину, заставил его усмехнуться.
— Лучше я выгуляю лошадь, — твердо заявил Мбеджан.
— Как хочешь, — произнес Син.
Маленькая процессия отправилась в Ледибург. Два грума вели Солнечную Танцовщицу, укрытую красной брезентовой попоной. За ними в седле следовал Мбеджан. За ним шли его маленькие чернокожие сыновья, неся его стул и пики.
Через два часа Син въехал в «роллсе» на скотопригонный двор. Он смотрел прямо вперед, вцепившись в руль с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Он не слышал приветственных криков и не видел огромной толпы. Наконец он разогнулся, отпустил руль, выражение его лица смягчилось, и он ухмыльнулся с видом победителя.
— Мы их сделаем, — неуверенно произнес он.
— Конечно, мой дорогой, — поддержала его Рут, но ее голос дрожал.
— Ты должен давать мне водить, папа. — Дирк нагнулся, чтобы достать седло с заднего сиденья. Син, разозлившись, повернулся к нему, но мальчик оказался проворнее. Не успел Коуртни-старший высказаться, как младший открыл дверь и скрылся в толпе. Син сердито посмотрел ему вслед.
— Привет, Син. Рад встрече. — Деннис Петерсон подошел к открытой двери, и Коуртни поспешно выдавил улыбку.
— Привет, Деннис. Много народу собралось?
— Да, пришли все, — заверил его Петерсон. Они пожали друг другу руки, потом с чувством удовлетворения оглядели собравшихся. Во дворе стояло не менее пятнадцати экипажей, тут и там стояли открытые фургоны. Их использовали вместо буфетов, и они были заставлены кофейниками и подносами с пирожками и пирожными. У ворот дрались собаки, и это очень заводило маленьких мальчишек, которые бегали, кричали и тузили друг друга.
— Кто построил все эти декорации? — поинтересовался Син, глядя на флажки, которыми была отмечена финишная прямая.
— Правление. Мы избрали его на прошлой неделе.
— Отлично. — Син перевел взгляд к коновязи и увидел Дирка, сидящего в седле.
Окружавшая толпа аплодировала ему.
— Красивый мальчик. — Деннис тоже смотрел на него, но в его тоне звучало: «Как хорошо, что не мой».