– Не думаю, что так будет… – сказал папа, – разве только, если ты останешься.
Утром, когда мужчины уехали, Ба сказала маме:
– Я бы очень хотела, чтобы Хэммер мог остаться подольше.
– Это лучше, что он уехал, – сказала мама. Ба кивнула.
– Знаю. При теперешних делах достаточно сущего пустяка, чтоб все перевернуть, а Хэммер с его-то характером сам бы все перевернул, – прошептала она с тоской. – А все ж таки хотела бы я, чтоб он остался…
В последнюю ночь праздника небо вдруг окрасилось в неожиданно желтый цвет. Воздух сделался спертый, душный, ни ветерка.
– Как ты думаешь, Дэвид, – спросила мама, когда они с папой стояли на переднем крыльце, разглядывая небо, – думаешь, стоит нам ехать?
Папа оперся о палку.
– Гроза разразится, это точно, но, может быть, не раньше, чем глубокой ночью.
И они решили ехать. Большинство семейств решило так же, потому что, когда мы приехали, церковный двор был запружен фургонами.
– Брат Логан, – окликнул папу один из дьяконов, когда папа неловко вылез из фургона, – его преподобие отец Бэбсон предлагает начать службу поскорей, чтобы пораньше разойтись и успеть добраться до дому до того, как начнется гроза.
– Очень хорошо, – согласился папа, направляя нас к церкви.
Но когда мы были уже совсем близко, нас задержали Лэньеры. Пока взрослые разговаривали, Крошка Уилли Уиггинс и Мо Тёрнер, стоявшие еще с несколькими мальчиками, помахали Стейси, зовя его к себе.
Стейси свернул с дороги, чтобы с ними поговорить, а Кристофер-Джон, Малыш и я отправились за ним.
– Угадай, кого мы видели? – спросил Крошка Уилли у Стейси, когда тот подошел.
Но Стейси не успел отгадать, Крошка Уилли сам ответил на свой вопрос:
– Ти-Джея с этими братьями Симмз.
– Где? – спросил Стейси.
– Вон там, – показал Крошка Уилли. – Они остановились возле школы. Смотри, вот они идут.
Глаза всех устремились, куда показывал пальцем Крошка Уилли. В сгущающихся сумерках через широкий газон быстро и уверенно шли трое: братья Симмз по бокам, а в середине Т. Дж.
– Чего это он привел их сюда? – сердито спросил Мо Тёрнер.
Стейси пожал плечами:
– Не знаю, но сейчас, наверно, выясним.
– Я его что-то не узнаю, – заметила я, когда рассмотрела Т. Дж. более отчетливо.
На нем были длинные брюки без всяких заплат и, хотя день был жаркий и влажный, пиджак и галстук, да еще шляпа, которая лихо съехала набекрень.
– Я думаю, не узнаешь, – прошептал Мо с горечью. – И меня бы не узнала, если бы я крал, что ни попадя, у всех.
– Ба, ба, ба! Кого мы видим! – воскликнул Т. Дж. громко, подойдя к нам. – Надеюсь, вы нас пригласите на свою торжественную службу?
– Что ты здесь делаешь, Ти-Джей? – спросил Стейси.
Т. Дж. засмеялся.
– Я разве не имею права прийти в мою собственную церковь, а?
Повидаться с моими старыми друзьями?
Он обежал глазами всю группу, но никто даже не старался сделать вид, что рад его видеть. Его широкая ухмылка чуть увяла, но вот, увидев меня, он похлопал меня по щеке влажной рукой.
– Привет, Кэсси, как делишки?
Я оттолкнула его руку.
– Не смей приставать ко мне, Ти-Джей! – предупредила я.
Он опять засмеялся, потом высказался, не торопясь:
– Так, так, и это называется «здрасьте». Я пришел, можно сказать, специально, чтобы познакомить вас с моими друзьями Эр-Ве и Мелвином, а вы ведете себя как совсем невоспитанные люди. Да-а, а вот Эр-Ве и Мелвин, – продолжал он, старательно выговаривая имена братьев Симмз, чтобы довести до нашего сознания, что вот, мол, он не утруждает себя и обходится без «мистер» перед их именами, – настоящие мне друзья. Не то что вы. Вот посмотрите, что они мне дали. – Он с гордостью одернул на себе пиджак. – Хороша вещичка, а? Они дают мне все, что я захочу, потому что хорошо ко мне относятся. И я их лучший друг.
Он повернулся к братьям Симмз.
– Я правду говорю, Эр-Ве и Мелвин?
Мелвин кивнул, и на лице его появилась снисходительная усмешка в адрес Т. Дж.
– Всё-всё, что ни попрошу, всё дают. Все, что захочу, достанут, даже… – Он на миг запнулся, словно в неуверенности соображая, не зашел ли слишком далеко, но потом его понесло дальше: – Даже ружье с жемчужиной на прикладе из магазина Барнета.
Р. В. сделал шаг вперед и одобряюще хлопнул Т. Дж. по плечу.
– Все правда, Ти-Джей. Только скажи – и оно твое.
Т. Дж. широко улыбнулся. Стейси с отвращением отвернулся.
– Пошли, – сказал он нам, – служба сейчас начнется.
– Эй, какая муха вас укусила? – закричал Т. Дж., когда мы все дружно повернулись и пошли к церкви.
Я обернулась на него: неужели он совсем дурак?
– Вот что, Ти-Джей, – сказал Мелвин, как только мы отошли, – мы пришли сюда, как ты просил. А теперь ты пойдешь с нами в Стробери, как обещал.
– Но… но это ж совсем другое дело, – пробормотал Т. Дж.
– Что? – переспросил Р. В. – Так ты идешь или не идешь? Ты что, уже не хочешь это ружье с жемчужиной или…
– Хочу, но…
– Тогда пошли, – приказал Р. В., повернулся и направился вместе с Мелвином к их пикапу.
Но Т. Дж. не сразу двинулся за ними. Он еще постоял посреди церковного дворика, на лице его были написаны растерянность и нерешительность. Я никогда не видела его более одиноким и покинутым и на какую-то долю секунды почувствовала к нему почти жалость.
Достигнув порога церкви, я снова оглянулась. Т. Дж. все еще стоял там: расплывшееся пятно, сливающееся с надвигающейся тьмой, и я было подумала, что, может, он не пойдет с Симмзами. Но затем грубый окрик автомобильного гудка прорезал вечернюю тишь, и Т. Дж., повернувшись к нам спиной, помчался через газон.
11
И грянул гром, услышь крик мой.
Летит он над водой… водой…
Надсмотрщик по мостику идет с кнутом,
Чтобы забить меня потом кнутом.
Но нет, под кнут не лягу я, не лягу я,
Мне не позволит этого земля моя.
Ночь шептала, что надвигается гроза. Было жарко, душно, влажно; в такую ночь не спится. Я дважды просыпалась с надеждой, что пора уже вставать, но густая чернота не рассеивалась, и не было даже намека на серый рассвет. На переднем крыльце сидел мистер Моррисон и тихо пел низким голосом, улетающим в бесконечно длинную ночь, словно встречал песней приближающуюся грозу. Он сидел там с тех самых пор, как, вернувшись из церкви, мы погасили в доме свет; наблюдал и ждал, как делал каждую ночь после того, как ранили папу. Никто не догадывался, зачем он наблюдает и ждет, но я-то знала. Конечно, это было связано с Уоллесами.
Но вот песня мистера Моррисона оборвалась, и я поняла: значит, теперь он идет в заднюю часть дома, пробудет там недолго, потом на цыпочках пройдет через затихший двор и, рано или поздно, вернется снова к переднему крыльцу. Заснуть я не могла и дала себе задание, пока он не вернется, повторять про себя, названия всех штатов. Мисс Крокер была просто помешана на штатах, и однажды я обнаружила, что достаточно представить себе, как она перечисляет эти штаты, и тебя тут же клонит ко сну. Я решила шпарить штаты наизусть по географическому порядку, а не по алфавиту, – так было труднее. Я уже добралась на Западе до самой Дакоты, когда мой молчаливый урок прервал стук в дверь на переднем крыльце. Я затаила дыхание. Мистер Моррисон никогда не издавал таких звуков.
Вот опять.
Я осторожно вылезла из кровати, боясь разбудить Ба, но она продолжала громко храпеть, и пробралась к выходу. Приложила ухо к двери и прислушалась, потом быстро, со всей силой откинула щеколду и выглянула наружу.
– Ты что тут делаешь, красавчик? – прошипела я.
– Ой, Кэсси, только не буди никого, – шепотом ответил Т. Дж., скрытый темнотой. Затем снова постучал легонько в дверь мальчиков и тихо позвал: – Эй, Стейси, послушай! Проснись! Впусти меня.