— Ах ты, волчья сыть, травяной мешок, зараза сивая! Ты чего, паразит, надумал брыкаться?! — искренне возмутился Сарат лошадиным произволом.
Мальчик повел ухом в сторону незадачливого всадника и отвернулся, рассудив, что такие грубые слова просто не могут относиться в его адрес. Пришлось парню подниматься на ноги и отправляться ловить свой транспорт. Обидно, а что делать? Не сидеть же в пыли весь день. Сарат потянулся, проверяя целостность костей и суставов, побил руками по льняным порткам, отчего они чище все равно не стали, погрозил наглой скотине кулаком и возблагодарил Всевышнего, что не сломал и не вывихнул чего-нибудь. На дороге, как на грех, никого нет, и помочь ему было бы некому. С другой стороны, в безлюдности пути тоже есть свои преимущества — свидетелей позорного падения тоже не было.
Сарат двинулся к коню. Животное покосилось в его сторону, как показалось парню, довольно злорадно, и сделало несколько шагов в сторону живописного луга. Мол, дороги людьми построены, сами по ним и топайте. Мне же и тут неплохо, а дальше и трава гуще будет.
— Но-но! Не балуй! — на всякий случай пригрозил мерину Сарат, но не сильно усердствовал.
Коняга передвигается гораздо быстрее, чем человек, чуть припустит — и ищи ветра в поле. Мальчик обернулся к незадачливому всаднику, затрепетал белесыми ресницами, как девица на выданье, увидев хромого, жутко косящего жениха, презрительно фыркнул и сделал пару шагов дальше. Сарат стиснул челюсти до зубовного скрежета, выдал «ласковую» улыбку, способную испугать медведя, протянул руку в сторону мерина и тихо, чтобы не спугнуть, принялся красться к нему. Конь оказался не промах, в благие намерения не поверил и прошел еще дальше. Парень глубоко вздохнул, успокоил себя, представляя, как бьет пятками злосчастную скотину, и осторожно двинулся за ним. Так они шли некоторое время, и неизвестно, где встретили бы утро следующего дня, если бы мерин чисто случайно не наступил на собственные поводья и не совершил вынужденную остановку. Парень не растерялся, тут же коршуном налетел на запутавшийся повод.
— У-у-у! Попалась, скотина безрогая! Вот я тебя! — замахнулся на мерина.
В ответ сивый удивленно захлопал глазками «О! И ты здесь? И как я тебя раньше не заметил?» Бить после этого конскую морду, пусть и очень хитроумную, тут же расхотелось. Сарат все же строго пригрозил для профилактики зловредной животине кулаком и оседлал коня. Мальчик издал глубокий мученический вздох, обернулся на всадника с укоризной во взоре, мол, на тебе пахать можно, а у меня спина уже болит, слегка прогнулся в позвоночнике для особой убедительности и тронулся в путь, неторопливо и размеренно переставляя копыта.
Но уехали они недалеко. Сначала из-за очередного поворота показалась какая-то бесформенная куча, которая при ближайшем рассмотрении оказалась дохлой, распотрошенной лошадью, чей остекленевший взгляд с немым упреком уставился в голубое весеннее небо. Мальчик испуганно всхрапнул и загарцевал на месте, словно боевой конь в ожидании сигнала атаки от трубача. Вряд ли даже в далекой молодости мерин с такой страстью высоко вскидывал ноги. Держал хвост на отлете, храпел и закусывал удила. Сарат прекрасно понимал, что целая конская туша поперек дороги примета на порядок хуже, чем десяток черных кошек, важно прошествовавших прямо перед носом за бабой с пустыми ведрами. Да и страшные раны на боках свидетельствовали о хищнике приличного размера. С другой стороны, монстр вполне мог откушать и отправиться на боковую; греется на солнышке, переваривая сытную трапезу. В конце концов, на просторах Рансильвании не так много зверей, способных употребить лошадь целиком, разве что драконы. Но они обитали в горах и редко показывались окрест Больших Запруд.
Поэтому Сарат решил продолжить свой путь в родное село. И так задержался в дороге. Старый мерин всяко лучше путешествия на своих двоих, но Мальчик переставлял ноги со скоростью чуть большей, чем обычный пешеход. Что, конечно, не могло радовать нетерпеливого парня, чье отсутствие в селе могло отрицательно сказаться на постоянстве чувств невесты. В итоге парень предпочел спешиться и некоторое время повести испуганного мерина в поводу, так как заставить прошествовать мимо принявшего насильственную смерть сородича сидя верхом все равно не сможет.
Сарат крепко уцепился за повод (не хватало еще, чтобы конь вырвался из рук и малодушно показал хвост) и потянул отчаянно сопротивляющегося коня за собой. Мальчик храпел, фыркал, танцевал на месте, но после пятнадцати минут уговоров сдался и медленно тронулся следом. Парень утер рукавом пот, размазывая густо налипшую дорожную пыль по лицу, и глубоко с облегчением вздохнул, чего, как оказалось, делать не следовало. Тошнотворная гнилостная вонь тут же наполнила молодые легкие до краев, вызывая рвотные позывы в желудке такой силы, что аж глаза заслезились. Парнишка закашлялся и прибавил шагу. Мерин был другого мнения, торопиться в неизвестность явно не собирался и снова упрямо уперся всеми четырьмя ногами, словно упрямый осел, завидевший опостылевший мельничный жернов. Парень выругался, но спорить с животным себе дороже — больше времени потеряешь. Поэтому страшное место обогнули по широкой дуге и, выйдя на дорогу чуть дальше, обнаружили зловонную тушу издохшего выползня, пригвоздившего своей тяжелой головой какого-то бездыханного бедолагу. Парень произнес краткую молитву Всевышнему, жалея, что не очень часто посещал в родных Хренодерках храм и вообще пустился в путь, в грехах не покаявшись, а в дороге, как известно, случиться может что угодно. «Хоть бы иконку какую взял или склянку со святой водой», — закручинился он. И в это время раздался исполненный муки стон.