Ну, конечно! Здесь же все шиворот-навыворот!
— Да-да, я запамятовал. Знаешь, кто-то у нас в отделе предложил представить гипотетического человека, все зеркально-симметричные молекулы которого поменялись бы на свои антиподы, понимаешь? Ну, неважно, как это произошло.
— Хм… Кажется, я читал что-то о таком в каком-то фантастическом рассказике…
Если бы только в фантастическом!..
— Вопрос: сможет ли он… — Престон с трудом сглотнул слюну, — прожить… в нашем мире.
— С каких это пор бухгалтерия интересуется подобной академической чепухой? — удивился Скарби.
Арчи как можно непринужденнее пожал плечами. Спина его взмокла.
— Да он бы помер бы с голоду. Или даже отравился бы какой-нибудь безобидной для нас пиццей. Ферменты, перерабатывающие пищу, реагируют только на определенную конфигурацию поступающих к ним молекул, а в природе в основном существуют только левые или в небольшом количестве правые изомеры биомолекул — тех же сахаров или аминокислот, из которых в последствии строится наш белок. Конечно, для этого гипотетического типа нетрудно было бы специально синтезировать зеркальную еду, но, сам понимаешь, брат… Зато квасить он мог бы свободно. Спирт — не оптически активное вещество, к тому же, питательное. Но он бы спился. Закусь-то не усваивается…
Престону стало совсем худо. К горлу подкатил комок, в ушах зашумело, закружилась голова. На подкашивающихся ногах он побрел по коридору прочь. Худшие его подозрения сбылись.
— Зато при гидролизе дерева, отрубей и соломы получается левосимметричная ксилоза, нами неусваивающаяся, но ему она пошла бы в самый раз! — неслось вдогонку.
Желудок Арчи взбунтовался. Еле сдерживая рвоту, он влетел в туалет, чуть не сбив с ног какого-то маленького лысеющего толстячка, с треском распахнул дверку кабинки, и весь его «неусвояемый» завтрак вылетел в унитаз.
Минут пять Престон, дрожа как осиновый лист, приходил в себя, сплевывая кислую слюну и оттирая выступающие слезы. Вот и все. Астала виста, бэби.
Потом он вышел и с ненавистью уставился на свое отражение в большом настенном зеркале.
— Тебе, Алиса, и не снился такой расклад… — сказал он с печалью.
— Что, извините?
Сэм Парр, из отдела маркетинга, оказавшийся рядом с ним, удивленно посмотрел на Арчи, так и не застегнув на брюках молнию.
— Зелюки. Это все они. Нажрались левой глюкозы и захрюкатали.
— Простите? Я могу вам чем-нибудь помочь?
Престон повернул к нему красное, перекошенное от злости лицо.
— Оставьте меня в покое, оставьте! — заорал вдруг он и, размахнувшись, с силой ударил кулаком по зеркалу, сразу давшее большую трещину. По руке потекла кровь.
— Да никто и не трогает вас! — испуганно пролепетал Парр и выскочил из туалета.
Престон сполз на пол и заплакал.
— Я хочу проснуться! Я хочу проснуться! — кричал он сквозь слезы. — Я не хочу есть солому, и я не буду подопытным кроликом!!! Разбуди меня, Роза! Алиса, твою мать…
В медпункте Престону промыли желудок, вкололи успокоительного, он по-нормальному вымылся, и Бигз, скрипя зубами, отпустил его домой.
— Но чтобы завтра ты был на месте и без всяких фокусов! Не подготовишь отчет, уволю к чертовой бабушке!
Арчи смотрел на него мутными глазами и тупо кивал. Потом он зашел в кабак и нажрался как последний сапожник.
Этот спирт действительно обладал тем же эффектом, что и в его мире.
Сначала Роза не хотела пускать Престона даже на порог, но потом смягчилась, хотя отвела для ничего уже не соображающего муженька отдельную комнату, где он и продрых до самого утра.
Похмелье было ужасным, если не сказать более. Приняв таблетки, облегчающие участь любителей хорошо поддать, даже не повидавшись с женой, Престон, как в тумане, побрел на работу. Страх холодными пальцами сжимал его сердце, душил и топил в пучине безысходности.
Словно лунатик он забрался в автобус. Свободных мест оказалось достаточно, но садиться не хотелось. Знакомый очкарик в дальнем конце автобуса меланхолично перемалывал зубами жевательную резинку, уставившись в проносившийся за окном городской пейзаж.
Но что-то снова было не так… И постепенно до Престона стало доходить. Не веря своим глазам, он пристально начал разглядывать все вокруг и, наконец, прозрел.
Все было как обычно! Правое на правой стороне, левое — на левой. Автобус следовал по правой полосе, двери располагались там же, улицы сворачивали куда надо, а рекламные щиты читались легко и понятно!