Первым, кто обнаружил начало изменений, был Саймон. Он неотрывно наблюдал за, семью горками ладана, и ему показалось, что одна из них, которая стояла у головы Танифь, стала дымить сильнее остальных. Тогда он присмотрелся к ней и увидел уже более отчетливо, что ее ароматический дымок, поднимаясь, приобретает голубой оттенок, чего не было у других.
Он сжал кисть де Ришло, и герцог поднял голову. Ричард это тоже заметил, и по мере того как они наблюдали, слабый голубой свет стал определенно различим.
Постепенно он сгустился до шара дюймов двух в диаметре и медленно двинулся вперед от головы к середине тела Танифь, где и остановился. Он оставался там некоторое время, увеличиваясь в размере и набирая яркость. Затем он поднялся, но не намного, и завис в воздухе, отчего стали отчетливо видны все очертания тела и бледное прекрасное лицо, освещенное этим странным излучением.
Застыв в напряженной тревоге, мужчины сидели и наблюдали, как шар начал терять цвет и рассасываться в окружающем пространстве. Дым ладана тянулся к нему со всех семи лотков, и, казалось, шар вбирал его в себя, формируя из дыма неясные очертания головы и плеч. Прошло несколько секунд, и определенно и узнаваемо выступили очертания бюста фигуры, которая неподвижно лежала в круге.
Сердца каждого из троих колотились в бешеном темпе, но они не замечали этого. Они неотрывно следили за новыми трансформациями. Теперь процесс материализации заметно ускорился. Бюст стал расти, и появился торс, который опустился до бедер мертвого тела. Лицо и плечи становились все яснее и яснее, пока черты не стали совершенно различимы, и все это было окружено ореолом света.
В напряженное молчание вошел слабый шепот голоса:
— Ты звал меня. Я здесь.
— Ты действительно Танифь? — мягко спросил де Ришло. — Да.
— Признаешь ли ты Господа нашего Иисуса Христа?
— Признаю.
Вздох облегчения вырвался у де Ришло, поскольку он знал, что никакой дьявольский элемент не смог бы свидетельствовать таким образом, и он, уже спокойно, продолжал:
— Ты пришла сюда по своей воле или ты хочешь уйти?
— Я пришла, потому что ты звал, но я рада, что пришла.
— Здесь есть тот, чья печаль по тебе очень велика. Он не ищет пути вернуть тебя, но хочет знать, есть ли у тебя желание помочь ему в защите его друзей и разрушении злого замысла?
— Это мое желание.
— Расскажешь ли ты нам все, что знаешь о человеке по имени Моката, что могло бы оказаться полезным?
— Я не могу, потому что связана Законом, но ты сможешь спрашивать меня и по ответам узнаешь, что нужно.
— Что он сейчас делает?
— Готовит новый заговор против вас.
— Где он сейчас?
— Он совсем рядом с вами.
— Можешь ли ты сказать мне, где именно?
— Я не знаю. Я не могу разглядеть отчетливо, потому что он покрывает себя темным облаком, но он все еще в ваших местах.
— В деревне?
— Возможно.
— Где он будет в такое же время завтра?
— В Париже.
— Что ты видишь — что он делает в Париже?
— Я вижу его разговаривающим с человеком, у которого отсутствует часть левого уха. Это происходит в высоком здании. Они оба рассержены.
— Он останется в Париже надолго?
— Нет. Я вижу его, передвигающегося с большой скоростью в сторону восходящего солнца.
— Где ты его видишь потом?
— Под землей.
— Ты имеешь в виду, что он мертв для нас?
— Нет. Он в каменном подземелье под зданием, которое очень старое. От места исходят злые излучения. Красные волны настолько сильны, что я не могу разглядеть, что он там делает. Свет, который окружает меня сейчас, защищает меня от таких сцен.
— Что он замышляет теперь?
— Вернуть меня назад.
— Ты имеешь в виду, что он попытается восстановить твою душу в твоем теле?
— Да. Он уже сожалеет, что в гневе рискнул разорвать связи моей души и тела. Я нужна Мокате как средство связи. Нужна живая.
— Но возможно ли это для него, вернуть тебя — на постоянно?
— Да, если он будет действовать не откладывая. Пока Луна находится в темной четверти.
— Это твое желание — возвратиться?
— Нет, но у меня нет выбора. Моя душа находится в закладе до новолуния. Только после этого, если он ничего не сможет сделать, я буду подниматься выше.
— Как он собирается сделать это?
— Есть только один путь. Полный ритуал Черной Мессы.
— Ты имеешь в виду с пожертвованием христианского ребенка?
— Да. Это древний закон — душа за душу. Это единственный способ, и только душа окрещенного ребенка может быть принята в обмен за мою. Затем, если мое тело останется неповрежденным, меня вернут в него!
— Что?..
Следующий вопрос герцога был прерван Рексом, который не смог больше выносить напряжения. Он не знал, что де Ришло разговаривал только с астральным телом Танифь, и думал, что тому удалось оживить труп, лежащий у него за спиной, по крайней мере на некоторое время.
— Танифь! — закричал он, разрывая круг и повернувшись в круг. — Танифь!
В доли секунды видение распалось и исчезло. С блеснувшим в глазах гневом де Ришло вскочил на ноги.
— Глупец! — загремел он. — Ну и глупец же ты! — В бледном свете тягучего рассвета, который, наконец, начал пробиваться сквозь туман, он сердито уставился на Рекса. И так они стояли друг против друга несколько мучительных мгновений, готовые разразиться гневной перепалкой, но тут всех заставило замереть совсем другое.
Пронзительный, чистый крик из комнаты наверху как нож взрезал свинцово-тяжелую атмосферу.
— Это Флер, — шепотом выдавила из себя Мэри Лу. — Мое сокровище, что-то случилось!
Она тут же бросилась к маленькой двери в книжных полках, но Ричард опередил ее.
В два прыжка он оказался у двери. Необходимо было отыскать кольцо срочного открытия двери. Дрожащими руками он нашел его, резко рванул на себя — кольцо оказалось в руке, дверь не открывалась.
Драгоценные секунды были потеряны, пока они, сгрудившись, стояли у рядов с книгами. Наконец, дверь была открыта. Ричард подтолкнул Мэри Лу вперед и побежал следом. Остальные торопливо поднимались за ними по старинным каменным ступеням, не отставая ни на шаг.
Вбежали в детскую. Мэри Лу рванулась к кроватке. Верхние простыни были отброшены, на нижних оставался еще свежий и теплый отпечаток маленького тела. Но Флер не было.
Рекс бросился к окну. Оно было открыто настежь. Серый туман, как одеялом, плотно укрывал сад.
САЙМОН АРОН ДЕЛАЕТ ВЫБОР
— Вот как они ушли, — закричал Рекс. — Здесь под окном лестница.
— Ради бога, скорей за ним! — тоже закричал Ричард, метнувшись через комнату к окну. — Если бы эту проклятую дверь не заело, мы бы схватили его. Он не мог далеко уйти.
Рекс уже был на террасе внизу, по лестнице спускался Саймон, и Ричард перекинул ногу через подоконник.
Мэри Лу и де Ришло остались одни в детской. Она смотрела на него округленными глазами, совершенно не в состоянии осознать случившееся. Герцог тоже смотрел на нее, потрясенный до глубины души этой свалившейся как снег на голову неожиданностью, которая произошла с его друзьями только из-за него. В отчаянии он хотел было как-то успокоить и укрепить ее, но осознал, насколько беспомощно было бы все, что он мог сказать. Мысль, что ребенок был схвачен сатанистом, чтобы стать отвратительной жертвой, была в высшей степени непереносимой.
— Принцесса, — бездумно выдавил он. — Принцесса…
Но другие слова не выговаривались, и впервые в жизни он обнаружил, что не может справиться с ситуацией.
Мэри Лу стояла как вкопанная. Постепенно до сознания стал доходить смысл происшедшего и, застигнутая врасплох невообразимым горем, она оглушенно оцепенела.
Громадными усилиями де Ришло собрал всю свою волю. Он сознавал, что заслужил любое проклятие, которое она и Ричард захотят обрушить на него за использование их дома в качестве убежища. Ведь он заверил их, что никакого вреда это не принесет, если они будут следовать его инструкциям, а сам стал причиной, по которой, возможно, лишится жизни их единственное дитя. Но сейчас не было времени для самобичевания. Они должны действовать.