На девушку вдруг обрушилась неожиданная пустота - некого больше любить, не о чем мечтать, и не на что надеяться.
- Неужели! - раздался счастливый голос за спиной Инн. - Дорогой Кавендиш, вы не представляете, как я рад, что все осталось позади и желание моего отца выполнено!
Дядюшка хмуро покосился на герцога.
- Да,- кратко согласился он,- но я все-таки надеюсь, что ваш брат выкажет своей жене больше чувства, чем выказывал невесте!
- Разумеется,- жизнерадостно рассмеялся Мортланд,- в этом не может быть никаких сомнений! Встретимся на приеме, Кавендиш!
- Конечно, хотя, право слово, предсвадебные хлопоты так утомили меня...
- Хотелось бы выпить за счастье новобрачных!
- Обязательно, хотя на завтра я записан на прием к архиепископу Кентерберийскому, и мне бы хотелось вести разговор с ясной головой.
- Всё-таки, берете специальное разрешение?
- Думаю, так будет лучше. Если вся моя родня окажется перед свершившимся фактом, то я потрачу гораздо меньше нервов, опекая свою жену от наскоков той же Лили!
Инн почувствовала, что заболевает - сколько можно для одного дня?! Неужели никогда не прервется эта цепь несчастий? Она тихо стояла, опустив глаза на сложенные на животе руки, и обреченно ждала, когда же герцог, наконец-то, удовлетворит свое неуемное любопытство касательно женитьбы дядюшки. Её силы были на исходе! И тут Мортланд обратился к ней:
- Леди Иннин, а чтобы вы хотели получить в подарок к свадьбе?
Инн измученно взмахнула ресницами в его сторону - нашёл время для издевок!
- Жениха! - процедила она сквозь зубы.
Против ожидания мужчины весело рассмеялись.
- Вы просто прелесть! Это ваше галльское остроумие... Я знаю, что вам подарю - в книжном магазине Хайта видел подборку книг вашего отца. Умер какой-то английский знаменитый археолог, и наследники не нашли ничего лучшего, чем выставить его библиотеку на продажу.
Это было последней каплей в море её сегодняшних страданий. Напоминание об отцовских книгах сразу же вызвало в памяти озаренное свечами, склонившееся над рукописью лицо родного человека.
- Папа! - прошептала она немеющими губами.
Земля вдруг оказалась очень близко, а голова неимоверно тяжелой, и сознание милосердно покинуло измученную девушку.
ПРИЗНАНИЕ.
Очнулась Инн уже в собственной постели от тихих голосов.
- Что это с ней, мисс Элспет? - послышался встревоженный голос Кавендиша. - Неужели одно только упоминание имени отца заставило её лишиться сознания? Рауль, конечно, был добрым малым, но он никогда особенно не заботился о девочке, весь в плену своих фантазий и увлечений. Если бы не мы с покойной Элизабет, она бы выросла невоспитанной дикаркой.
- Мне кажется, - таинственно прошептала миссис Элспет,- Инн болезненно перенесла свадьбу кузины. Они так привязаны друг к другу, и ей тоже, как и сестре, захотелось замуж. Вы должны поговорить с ней - хватит держать девушку в неведении, о выпавшем на её долю счастье. Она так любит вас, что с восторгом примет ваше предложение!
- Может, вы и правы, дорогая! Но не будем особенно торопить события. Сначала я все-таки поговорю с архиепископом, чтобы точнее установить возможные сроки венчания.
- Вы как всегда правы, Джордж!
Голоса, прошелестев над головой, затихли, и измученная Иннин опять погрузилась в глубокий сон. Свет луны вновь лился на белый изящный рояль, чернели на начищенном до блеска паркете переплеты окон и таинственные тени узловатых деревьев. Всё переливалось, и, мерцая, светилось лунным серебром.
Пробуждение было неприятным. Болела голова, резало глаза, ничем не хотелось заниматься, хотя дел накопилось немало. Нужно было вместе с горничными привести в порядок комнаты Лили - разобрать одежду, куски тканей, ленты, безделушки. Что-то сложить и отправить в особняк Мортландов, что-то упаковать в сундуки на вечное хранение.
Горничные беспечно болтали о вчерашней свадьбе. Инн хотела их оборвать - мысль о том, что ночь Лили и Тома осталась позади, вызывала в ней стойкую тошноту и одновременно облегчение, но сурово одернула себя. Она не будет об этом думать.
И вот, когда наша героиня по самое колено завязла в шуршащих кипах платьев кузины, дверь в гардеробную открылась, и дворецкий внес огромный букет оранжерейных лилий, сразу же наполнивших комнату удушливым, сладковато-пряным ароматом.
- Это вам, миледи!
Инн, удивленно задрав брови, вытащила из середины букета карточку с золотым обрезом.