Молодая женщина подчеркнуто зло расстегнула пуговицу за пуговицей на своей дорожной кофте, кинув её на общую кучу вслед за шляпкой, но на ней осталось глухое платье с высоким кружевным воротником, застегивающееся рядком пуговиц на спине. Загвоздка!
- Я,- с досадой покраснела она под пристальным, вопрошающим о заминке взглядом,- не могу расстегнуть пуговицы. У меня руки не достают! Я собиралась спать, не раздеваясь!
- Что ты, милая, спать в платье? Зачем же, разве джентльмен откажется помочь даме в столь деликатной ситуации?
Она и охнуть не успела, как Дуглас одним прыжком покинув своё место, бесцеремонно и грубо развернул её к себе спиной. Лили ошеломленно затаила дыхание, когда он вместо того, чтобы заняться пуговками и петлями, захватил в горсть пряди её волос и уткнулся в них лицом.
- Живое шелковое золото,- его дыхание обожгло затылок и уши, заставив невольно поежиться, - а запах..., можно опьянеть и одурманиться, как в зарослях дикого мака!
Его сильные руки ласкающим жестом обвели контур женских плеч, сжав предплечья, и покачнувшаяся в тесных объятиях Лили закрыла глаза, почувствовав прикосновение горячих губ к незащищенному воротом участку шеи.
- Чистая и свежая, как родник!
- Так ты надеялся за шесть соверенов купить себе девственницу? - ядовито поинтересовалась она.
- Мне не нужна девственница! - категорически прозвучал голос, где-то возле макушки.
- Ну, разумеется!
Странно, но ему удалось задеть болезненную пружину, казалось, очень тщательно запрятанную внутри со времен кошмарной брачной ночи, и Лили вспыхнула гневом. Резко развернувшись к собеседнику, она уставилась в его лицо ненавидящими глазами.
- Вам же всем нужны шлюхи! Настолько нужны, что вы готовы искать их где угодно, позабыв о чести, совести, брачных обязательствах, чувствах...
Жесткий палец грубо надавил ей на губы, заставив умолкнуть. Темные глаза смотрели тяжело и в упор.
- Мне не нужны ни шлюхи,- спокойно сказал он,- ни девственницы! Мне нужна только ты!
- За что же такая честь? Ведь ты разглядел меня всего минуту назад!
- Это не так! - его большие руки неожиданно сжали ей шею, поглаживая большими пальцами горло.
Ощущение было не из приятных, но зато заставило её внимательно вглядеться в говорящего. Вблизи его лицо выглядело старше - может, от легкой тени пробивающейся щетины? Зато шрамы накрыла прядь выбившихся из прически волос.
И все-таки, Дуглас чем-то её остро волновал и притягивал! Лили плохо понимала свои ощущения - может, это был запах, а может, заманивающий неизвестно во что непроницаемый взгляд? Но все это заставляло её сильно нервничать и жалеть, что дала себя втянуть в сумасшедшую авантюру. Между тем, мужчина продолжал говорить:
- Я увидел тебя сразу же по приезде! Моя кобыла захромала и мы вместе с ординарцем и местным коновалом были на конюшне, когда во двор въехал твой роскошный экипаж!
Щеки Лили немедля покрылись румянцем, и она с ужасом догадалась, что услышит дальше. А мужчина продолжал тихо говорить, слегка касаясь губами её лба.
- Я не разбираюсь в гербах! Мой отец - небогатый эсквайр, я - младший сын. Куда уж мне грезить о титулах и высшем свете, но корона, милая, говорила сама за себя! И тут из экипажа появилась ты, - его голос опасно понизился, и у Лили закружилась голова настолько, что она бессильно склонила её на плечо возвышающегося над ней мужчины.
Так было легче переносить невиданный позор!
- Шёл проливной дождь. Ты волновалась за ребенка, спящего на руках служанки, покрикивая на грумов с зонтами, чтобы они загородили малыша! Твоего лица и тогда не было видно, но силуэт, жесты, походка, когда ты легко обходила, задрав подолы юбок, лужи... скользила, будто грациозно танцевала!
Его мундир пропах табаком и кожей, шнуры и аксельбанты больно кололи пылающее лицо, зато ей было слышно, как ровно и сильно бьется сердце опасного незнакомца.
- Я никогда не роптал на судьбу, никогда, чтобы она мне не преподносила! Я бывал со своим полком и в Африке, и в Италии, и в Сирии! И всё, что я имею, я добыл сам - вырвал, выцарапал вместе с кровью у жадной фортуны, немилостивой к младшим сыновьям английских джентри! Но когда я увидел тебя - женщину, даже от походки которой на милю веяло очарованием и родовитостью, то впервые возроптал Всевышнему! Я стоял, как дурак в воротах пропахшей навозом конюшни, и любовался, как женщина моей мечты уходит от меня прочь, порхая по грязному двору, точно по паркету Сент-Джеймского дворца!