Лили, действительно, чувствовала странный нервический подъем, невероятный всплеск энергии и сил. Она боялась хоть на миг остановиться, потому что тогда бы пришлось задуматься о том, что случилось прошлой ночью, а думать о Дугласе женщина не хотела и не могла, потому что... потому что не могла найти ни одного аргумента для оправдания собственной выходки.
Но когда экономка спросила её об обеде, Лили вдруг осознала, что голодна и устала, и что нужно помыться и... успокоиться! Она уже собралась направиться к себе, к давно дожидающейся ванне и чистому платью, когда во дворе Сеттерфорда загрохотали колеса подъезжающего экипажа.
И пока Лили раздумывала, не отказать ли внезапному гостю, в широко раскрытую обрадованной миссис Джексон дверь вошел лорд Кавендиш.
Прямо скажем, отношения между отцом и дочерью были не простыми, но они любили друг друга. Вот и сейчас, ласково обняв подбежавшую Лили, лорд все-таки не преминул недовольно заметить:
- Дорогая, ты пропахла табаком, как гвардеец! И почему расхаживаешь по дому в столь странном виде, неужели до сих пор не распаковала багаж?
Пришлось маркизе, заикаясь и отводя глаза, мямлить об остановке в грязной гостинице, где мол, все провоняло всякой гадостью, и что она собиралась второпях, но всё равно скоро переоденется, и так далее.
Лорд только обреченно кивал головой в ответ на эти сбивчивые объяснения. Он сразу же догадался, что этот приезд - очередная блажь сумасбродной дочери.
- Иди, дорогая, приведи себя в порядок и выходи к обеду, а я посмотрю на внука! - распорядился он.
В приготовленной для хозяйки комнате дымилась горячей водой ванна, и висела в гардеробной отглаженная и расправленная одежда.
- Вам помочь, миледи? - сухо спросила экономка.- Я могу прислать Бетси или Нэн, пока вашей собственной горничной нет в доме! Это ловкие и услужливые девушки!
Лили сдержанно поблагодарила миссис Джексон, но от услуг отказалась. Во-первых, чтобы не показать любопытным девкам, в каком виде находится её нижнее белье, а во-вторых, она была не уверена, что вчерашняя ночь не оставила следов на теле в виде кровоподтеков от слишком страстных ласк любовника. А слуги вечно сочиняют всякие гадости про господ!
Вода была восхитительно горячей, и если бы не дожидающийся обеда отец, то Лили, наверное, блаженствовала в ванне целый час. Сразу же сонно сомкнулись ресницы, и истома охватила всё тело, когда в памяти всплыло напряженное страстью лицо Дугласа - 'фея, моя золотая фея!' Его голос, казалось, прозвучал воочию, и Лили, вздрогнув, моментально стряхнула дремоту.
- У меня что-то не в порядке с головой, - сказала она себе, намыливая плечи и руки,- отдаться в грязной харчевне первому встречному? Это же надо такое натворить! А если бы он оказался преступником?
Женщина с трудом нащупала кувшин с чистой водой (мыться без посторонней помощи было неудобно).
- Я его видела в первый и в последний раз! И никто ни о чём не узнал и не узнает, а мы провели несколько восхитительных часов,- внезапно пришла она к выводу, - а раз так, то чего ради казниться и рвать на себе волосы? Было и прошло!
Окатившая женщину вода была прохладной, но это было даже кстати, в том раздёрганном состоянии, в котором она находилась весь день.
- Было и прошло! - уже громко озвучила молодая женщина последнюю мысль и решительно вылезла из ванны. - Не буду больше об этом вспоминать!
Она растиралась полотенцем, когда толстая ткань странно скользнула по ноге. Лили рассеянно глянула вниз и ахнула. В неярких лучах заходящего солнца, золотивших светлые обои комнаты, что-то искрилось зелеными и голубыми искрами на левой щиколотке.
Пораженная женщина наклонилась, согнув ногу в колене. Перед её ошеломленным взглядом предстал, обвивающий щиколотку браслет - тонкий, не шире половины мизинца. Крупные изумруды были так подобраны по размеру, что почти сливались в единое целое, и лишь по самому центру окружности мерцали три кристалловидных сапфира! Он настолько плотно прилегал к коже, что она даже не заметила украшение, когда впопыхах одевала и снимала чулки.
Интересно, откуда у Дугласа, человека явно небогатого, взялась драгоценность баснословной стоимости? И зачем было надевать браслет на её щиколотку?! Не лучше ли было, все-таки, украсить им запястье, и перед тем как она уснула? И как же теперь его снять?