Девчонки молчали. Какой-то отвратительный осадок оставался у каждого енисейца после встреч с нею. Тетка Нюрка работала на ферме дояркой, а в свободное время она ходила следом за своим бедным несчастным мужем, который когда-то сделал большую глупость, взяв её в жены, и испортил себе этим жизнь. Муж её, Андрей Сковородников, когда-то лихой молодец с шикарной шевелюрой, что бил немцев в I Мировой, теперь стал несчастным трактористишкой, который любил свою машину больше, чем жену и трех дочерей. Старшая, Валентина, училась в городе на математика. Средняя, Людмила, работала и жила в Енисейце. А младшая, Александра, или просто Шурка, училась в одном классе с Ленкой Митяевой последний год.
– Вот дура! – буркнула Ольга. – А вдруг с её дочуркой такое несчастье случится?
– Пойдем, сходим, – предложила Ленка.
Ольга кивнула.
– А-а-а, великие подружайки прибегли – Шурка стояла по-хозяйски подпершись в бока – Там и без вас утешителей достаточно.
– Иди отсюда, Лебедева, – прошипела Людка на Ольгу, – И не мелькай здесь больше, поняла?
– Вот соседи! – иронично изумилась Ольга. – Я тоже себе таких хочу. Ты больно-то глотку не рви, – посоветовала Ольга Людке, – а то я твоего Мишку Мейдзи враз захомутаю.
– Ведьмачка! – в бессильной злобе простонала Людка. Она давно замечала, что её суженый заглядывается на Ольгу.
Лебедева подхватила Ленку за руку и увлекла к Даниловой.
Тут действительно была истерика. Таньке консилиум врачей поставил диагноз «бесплодие».
Через несколько дней Танька пришла на ферму с твёрдым решением:
– Всё, – развязав косынку, сказала она, когда девчата уселись за обеденным столом, – уезжаю я отсюдова, девоньки!
– Куды ж? – спросила Людка Сковородникова.
– В Севастополь.
– Почему туда? – поинтересовалась Ольга.
– Не знаю, всю жизнь хотелось посмотреть на этот славный город, да и мамка заладила «Севастополь» да «Севастополь».
– Девчата! Девчата! – влетела в комнату Шурка Сковородникова.
– Чего орёшь?
– Смотрите, смотрите какой!– она выглядывала из-за шторки во двор.
– Где? – подлетела к окну её старшая сестра.
– Кто это?
– Не знаю, хорошенький, правда?
– Ничего, – одобрила Людка.
– Пошли отсюда, – Ольга решительно встала из-за стола.
Они с Танькой вышли на двор.
–Вот теперь можно спокойно поговорить.
Девушки вошли в маленький садик и тихо пошли по песчаной тропинке.
– Ну так что же? Как же? – спрашивала Ольга.
– Не знаю.
– Как «не знаю»? А кто должен знать? Вон Адрианчук тоже твердил: «не знаю», а у самого программа на 20 лет вперед расписана.
– Приеду, поселюсь в общежитии какого-нибудь завода, буду работать.
– И все?
– Не знаю…
– Танька!
– Я не знаю…
– А учиться?! А цель жизни?!
– А у тебя?! – в тон ей вторила Танька.
– Я ещё не решила, – горячилась Ольга, – у меня столько версий в голове, пока ни на одной не остановилась.
– Вот и я.
– Нет, подожди, так ведь нельзя!
– Отчего же?
– Я – понятное дело. Я затаилась на время. А придет весна – уеду учиться. Я знаю.
– А я не знаю.
– Учиться не хочешь?
– Ольга, я не знаю! Приеду – посмотрю. На месте решу. А то сейчас загадаю, приеду же ни к чему. Понимаешь?
– Вот теперь понимаю. Трезвый взгляд, а то нашла отговорку.
– Не им ли восхищалась Шурка? – спросила Танька, указывая глазами куда-то в сторону.
– Что? – Ольга обернулась и встретила взгляд незнакомого молодого человека. – Может быть, – передёрнула она нетерпеливо плечами от его оценивающего взгляда. – Пойдем лучше обратно, холодно, – и девушка запахнула на себе фуфайку.
***
Через несколько дней Ольга и Танька стояли у поезда. Какой-то парень вызвался занести Танькины чемоданы в купе, она весело согласилась. И вообще она много смеялась и шутила. Последний гудок поезда и тоска защемила на сердце: неясная, сосущая тревога. Ольга сильно прижала Таньку к себе.
– Пиши, голубушка, ты только пиши, не теряйся, пожалуйста, – говорила Ольга, сдерживая слезы.
Танькин смех перешел в рыдания:
– Не хочу! Не могу! – выла она.
– Вперед! – крикнула Ольга, стараясь перекричать свист поезда, и оттолкнула от себя подругу. Затолкала в тронувшийся поезд. – Вперёд! И только вперёд! – потом улыбнулась, шутливо погрозила кулаком. – Смотри у меня! Будь сильнее!
Долго ещё Танька стояла перед глазами Ольги: растерянная, несчастная, с заплаканными глазами. Куда она? Одна ведь! Совсем одна! Где найдет теперь себя?
Ольга долго ходила по осеннему растрепанному лесу. Возвращаться в Енисейц не хотелось. «Вот и Ленка скоро точно также улетит из гнездышка. Ещё годок – и нет!» – думала она.