«Куда ты, на ночь глядя» - мягко спросил голос. - «Если не боишься, переночуй у меня. Все равно на улице сейчас опасно»
Я помолчала, раздумывая, потом уселась обратно. - «Опасно?»
«Да» - ответил голос - «по ночам сейчас вокруг деревни бегают вурдалаки»
По спине пробежал холодок. Хоть я и не видела вурдалаков, но уже одно это слово мне очень не нравится.
«Хорошо, я останусь, спасибо за предложение. Хотя, по совести, без вурдалаков мне было бы все равно, когда идти - днем или ночью - мне по свету ориентироваться сейчас глупо - я не отличу ночь ото дня»
«Сейчас?» - поинтересовался Вадим - «Когда-то было иначе? Ты видела?»
«Да» - беспомощно улыбаюсь я - «Еще недавно я видела»
«Тогда понятно, почему твои глаза двигаются, пытаясь уловить источник звука. У обычных слепых этого нет»
Снова улыбаюсь.
«Ты знаешь» - осторожно произносит мужчина - «что ты светишься?»
Удивленно вскидываю брови. Я - свечусь? Удивительно. Обычно так характеризуют очень добрых людей, говоря, что они прямо светятся добротой. Тогда мой собеседник ошибается. Я уже не так свечусь, как до просьбы Медвяны и Альдера и последующего признания обеих сторон своей натуры.
«Я уже не так свечусь, как раньше» - мягко говорю я - «Раньше я светилась сильнее»
Он молчит. Тогда я задаю вопрос:
«А твоя девушка или жена не будет против моего нахождения в твоем доме?
«У меня нет девушки, и жены нет» - глухо отвечает голос
«Почему?» - наклоняю голову набок я - «по моим ощущениям, ты вполне замечательный парень»
«Какая девушка согласится жить...» - он делает паузу. Потом решается - «.... С оборотнем?»
«С оборотнем?» - удивленно вскидываю брови я, а потом заинтересованно подаюсь вперед - «ух ты, как интересно. Можно... Можно я тебя... посмотрю?»
Он молчит. Потом произносит с непонятной интонацией:
«Тебе никто не говорил, что у тебя странная реакция? Я думал, мне сейчас придется удерживать тебя от попытки сбежать, во что бы то ни стало, на улицу, несмотря на то, что там вурдалаки»
«Э-э-э» - смущаюсь я - «говорили. Но мне все равно интересно. Так можно?»
«Можно» - после недолгого молчания разрешает Вадим.
Осторожно встаю и, огибая стол, приближаюсь к нему. Но все равно не рассчитываю и натыкаюсь на него. Поднимаю руки и осторожно поглаживаю его лицо. Твердые высокие скулы, четко очерченные линии подбородка - прямые, хищные. Нос - прямой, не тонкий и не толстый - красивый нос. Глаза, обрамленные густыми ресницами. Густые брови и неправдоподобно густая шевелюра, в которую я с наслаждением запускаю руку. Уши - самые обычные, округлые, ничуть не напоминающие заостренные эльфийские. Хотя, вспоминаю я, это вроде тот ученый захотел сделать это отличительным знаком своей задумки. Но на удивление и не волосатые, как-то ожидалось, что он будет ну совсем заросшим. Ничего подобного, пока мои ощущения показывали картину обыкновенного человека. Приятной полноты губы, весьма, между прочим, притягательные для поцелуя - теплые, мягкие, шелковистые. Не слюнявые и жирные. Колючие щеки - видно бреется. Борода пытается быть, а ей не дают. Он приоткрывает рот и я с интересом щупаю клыки - да нет, весьма обычные, не больше, чем у меня, к примеру - о чем тут же ему сообщаю и в доказательство открываю рот. Через несколько секунд у меня интересуются - а не было у меня в родственниках оборотней? Смеюсь. Оборотни! В моем насквозь материалистическом мире. Потом задумываюсь - это сейчас он материалистический, а кто его знает, каким он был раньше? Говорю, что в ближайших - не было, а в совсем дальних - хрен его знает. Но вот, приблизительно, за две тысячи лет я ручаюсь. Вроде с Иисусом уже магии не наблюдалось... Хотя могу и ошибаться. По воде, говорят, ходил - я вот пробовала, а даже у меня - не получалось, пока мир разрушил свои физические связи от моего ухода. Задумалась. Что я вообще знаю о реальном мире? Отошла в задумчивости от стола, наткнулась коленями на лавку, сморщилась, матюгнулась неслышно и, нащупав эту злополучную лавку - весьма широкую, кстати сказать, уселась.