Девчонка, зардевшись, спрятала в карман дареную монетку (золотую!). Она не спешила уходить и все восхищенно смотрела на Ориона, живо напоминая Кангасску малышку Сильвию.
- А ты правда Орион, сын звезд? - спросила она шепотом.
- Правда, детка, - весело закивал Орион. - А кто тебе сказал?
- Ну... все говорят... - засмущалась девчонка. - Да я и сама вижу... - и указала на его чудесные меховые уши. Он рассмеялся.
Кто-то сурово окликнул маленькую служанку, и она убежала, бросив на сына звезд последний взгляд.
- Вот видишь, - невозмутимо произнес Орион, вновь повернувшись к Кангасску, - слухи быстро ходят.
Они принялись за еду. Рыба была изумительная, без единой косточки. Там, где у кулдаганской фонтанной рыбешки должен быть колючий хребет, у это рыбины располагался аппетитный хрустящий хрящ. А какое мясо!..
На сцене за время трапезы уже успел смениться певец - теперь песни о Зиге распевала бойкая юная морячка, умудряясь при этом не выпускать дымящую зигареллу изо рта. От девчонки так и веяло морем и приключениями... Дочь капитана, должно быть...
- Зига тут как всегда в почете, - заметил Орион с иронией, шумно прихлебнув эля из кружки. - Только вот ерунду о нем поют всякую, а самого главного никто не уловил... Не такой он был. Я знал его лучше, чем кто-либо; я был его другом...
- Давно? - осторожно поинтересовался Кан.
- Не очень... - сын звезд отхватил кусок рыбы; острые зубы сверкнули на мгновение. - Неординарная была личность, - тут он весело хмыкнул. - К слову сказать, все эти вонючие палки - они же зигареллы - его выдумка. Хотя по три штуки сразу он их не курил, конечно.
Уникальный был пират: бывало, днем разграбит торговый корабль и перебьет команду, а вечером напишет трогательную поэму. О любви и звездах. Вот так.
Думаю, амбассы с самого рождения у него было изрядно, под конец жизни и вовсе скопилось целое море... Так никто и не знает, как Зига закончил свои дни. Поют, что он утонул да дымом пропитан был так, что даже акулы не съели. Но неправда это. Он ушел. В последнее далекое плаванье на маленьком корабле со смешным названием "Джовибарба", вместе со своей любимой женой и маленькой дочерью.
Там - неизведанные земли и моря. Влада говорила тебе, наверно... И он оставил все награбленное, все богатство, все корабли. Ничто это никогда не было ему дорого, потому он и расстался со всем легко.
Ты помни об этом, Кан. Для того я тебе и рассказал, чтобы ты помнил. Поверь, такой человек заслуживает этого. Настоящей памяти, а не дурацких песенок...
Кангасск кивнул. "О любви и звездах"... Он задумался о чем-то. Казалось, давняя история, несомненно, большая и глубокая, которую Орион уместил в несколько простых фраз, ожила пред его мысленным взором, и где-то теплилось закатное солнце, и к горизонту уходил маленький корабль с тремя темными фигурками на борту...
Теперь каждая песенка с задымленной сцены звучала для Кана иначе: добавляя красок в тот далекий закат и грусти в тот далекий ветер.
- ...Жестокий был человек... И одновременно - светлый, - с каким-то тихим восторгом в голосе произнес Орион. Видимо, и он сейчас грезил уходящим в закат кораблем. - Как такое может быть?.. - и тут же оборвал лирическую ноту: - А ты чего эль не пьешь, Кангасск?
- Да не умею я пить... - нервно кашлянул тот. - Это ведь привычку надо... а я... ну... вот так.
Орион поднял правую бровь. Вопросительно. И медленно и загадочно улыбнулся: вот-вот расхохочется. Кангасск срочно, с преувеличенным интересом, принялся озираться по сторонам.
- Тебя хорошо знают здесь, - заметил он, осторожно отодвинув в сторону кружку с элем. - По-моему, наше прибытие обсуждают за каждым столом...
- Будь у тебя мои уши, ты бы даже знал почему, - усмехнулся Орион. - Большая часть народу пришла за нами от площади трансволо. Им плевать на древние легенды, они видят лишь то, что установился безнадежный штиль (о чем я лично позаботился еще утром, пока ты собирал вещи), что от этого страдает их торговля, и оценивают, во сколько им обойдутся услуги мага, владеющего трансволо. Неплохие, но суетливые люди... Знаешь, с тобой я совсем от таких отвык... - сын звезд прочистил горло и многозначительно почесал за ухом. - Хотя есть и те, кто сейчас говорит о другом, кто помнит старые предания и поднимает тут ветра романтики... Да-а... - ностальгично протянул Орион, прислушавшись, - я оставил о себе долгую память...