- Тогда ты можешь себе представить, что я чувствую, находясь в твоем обществе, – пробормотал Эммет охрипшим от желания голосом.
- Мне нечего тебе ответить на это, – сквозь улыбку проговорила Розали. – Разве что могу посоветовать тебе принять холодный душ.
- Я не хочу в душ, но пойду, только если ты составишь мне компанию, – прошептал Эммет, наклоняясь к самому уху Роуз.
В следующую секунду девушка резко развернулась и вылила на него что-то вонючее и липкое. Жирная жидкость вперемешку с моющим средством потекла по его лицу, норовя забраться в глаза и рот, который он закрыл ладонью, чтобы сдержать рвотный позыв.
- Теперь тебе точно не обойтись без душа! – насмешливо сказала Розали, стягивая с себя перчатки. – Когда отмоешься, сделай одолжение – приберись здесь до конца!
С этими словами она гордой походкой прошла мимо Эммета, слегка задев его бедром, и хлопнула за собой дверью.
Если этой своей выходкой Роуз надеялась раз и навсегда отвадить от себя очередного горе-ухажера, то сильно ошиблась – Эммет был не тем парнем, что легко отступает перед намеченной целью. Тем более что этой целью была… любовь?..
====== Глава 6. Первая репетиция ======
Я любить разучился и всё же,
Новым светом и старою тьмой Разрываюсь меж болью и дрожью В те минуты, когда ты со мной.
Белла сидела на стуле и уже минут двадцать слушала, как Эдвард, откровенно скучая, монотонно читает реплики Ромео. Предполагалась, что он будет делать это выразительно, словно уже выступая перед зрителями, но сейчас Белла осознала всю безнадежность данной затеи. Она непременно заснула бы, убаюканная мелодичным, ласкающим слух голосом Эдварда, если бы не нашла себе одно очень увлекательное занятие. Воспользовавшись тем, что он словно приклеился взглядом к своему тексту, Белла бесстыдно разглядывала его.
Во время чтения Эдвард забавно хмурил брови и, время от времени, тяжело вздыхал. На его лбу появлялась глубокая складка, которую он тер указательным пальцем левой руки. Каллен был, действительно, красив, но не приторной красотой моделей, рекламирующих мужское белье. Нет, его красота была мужественной, загадочно-туманной, окутанной легким флером грусти и печали.
От нечего делать Белла сосчитала, что за эти двадцать минут он три раза поменял позу, в которой сидел, два раза потер переносицу, пять раз провел рукой по голове, взъерошивая и без того спутанные волосы. Но ни разу за все это время он не поднял на нее глаза и не изменил своей интонации.
Только Белла дошла в своем исследовании до удивительно изящных, длинных пальцев Каллена, сжимающих папку с текстом, как неожиданно он ее захлопнул и устало откинулся на спинку стула.
- Все, хватит! Нужно сделать перерыв! – сложив пальцы в замок, он сладко потянулся и посмотрел на Беллу своим привычным, насквозь пронизывающим взглядом.
- Это было ужасно! – воскликнула она, напустив на себя вид строгой учительницы, чтобы скрыть свое смущение.
- Да, пожалуй, – усмехнулся Эдвард. – Тогда почему ты не остановила меня?
Белла вскочила со стула, чувствуя, как щеки заливает предательский румянец, и принялась наворачивать круги по комнате.
- Мне было интересно, когда же тебе самому надоест твое монотонное бормотание! – наконец, Белла нашла, что ему ответить.
- Просто мне никогда не нравилась эта история, – Эдвард поднялся, в два шага нагнал ее и, схватив за руку, заставил остановиться. – Хватить мельтешить! У меня от тебя голова кругом идет!
- О?! – удивленно протянула Белла, покраснев еще сильнее толи от его слов, толи от того, что пальцы Эдварда крепко сжимали ее ладонь.
Она перевела свой взгляд с его руки, все еще сжимавшей ее руку, на лицо Каллена и обратно. Сейчас на нем застыла насмешливо-ироничная маска, а зеленые глаза по-прежнему оставались ледяными, словно это были два изумруда, прекрасных, но бездушных.
Проследив за взглядом Беллы, Эдвард поспешно отдернул свою руку от ее, спрятав в карман брюк.
- Значит, тебе не нравится «Ромео и Джульетта»? – спросила она, чтобы нарушить неловкое молчание.
- Мне не нравится Ромео, – уточнил Эдвард. – Он просто идиот, в котором взыграли гормоны!
- Он безумно влюбился! – упрямо возразила Белла.
- Черта с два! – зло рассмеялся Каллен, тем самым ввергая девушку в шок. – Юношеский максимализм, жажда приключений, адреналин, желание сделать что-то запретное, отчаянное – вот, что это такое!
- Но он умер из-за любви к ней! – задыхаясь от возмущения, воскликнула Белла.
- Не из-за любви, а по тем же самым причинам! Сколько людей по глупости режут себе вены и прыгают в окно! Думаешь, у них у всех великая любовь?! Просто они не до конца осознают, что делают! Ведь это так трагично и красиво – умереть из-за несчастной любви! – Да ты просто циник!
- Нет, я реалист! – Эдвард усмехнулся и, как ни в чем не бывало, стал листать страницы своего текста.
- Между прочим, Ромео – один из моих самых любимых литературных героев!
- Да, я заметил, что тебе нравятся такие парни, – пробормотал Эдвард, даже не удостоив ее взглядом.
- Какие «такие»?! – спросила Белла, выхватывая у него из рук папку.
- Поверхностные и ветреные, – с готовностью ответил Эдвард, возвращая бумаги себе обратно.
- «Ветреные» и «поверхностные»?! – отказываясь верить собственным ушам, переспросила Белла.
- А как еще можно назвать человека, который кричит о своей любви к одной женщине, а на следующий день падает к ногам другой? Так, где-то это было…
Эдвард пробежался взглядом по бумажке, бросил папку на пол, запрокинул голову и, воздев руки к потолку, воскликнул:
- «Коль святотатством погрешу таким, Пусть слёзы жгут мои глаза, как пламя; Смерть от огня пусть карой будет им. За то, что сделались еретиками. Прекраснее ее под солнцем нет. И не было с тех пор, как создан свет!»
Эдвард замолчал и пристально посмотрел Белле в глаза, но та была не в силах произнести ни слова, пораженная его тирадой.
- Если ты помнишь, то эти слова были сказаны им не в адрес Джульетты, – скривил он губы в презрительной усмешке.
- У тебя неплохо получается, – наконец, заговорила Белла, – только нужно убрать из голоса иронию и добавить туда побольше любви. Это не слишком трудно. Просто представь, что ты, действительно, влюблен.
- Это будет сложно сделать, потому что я никогда и никого не любил, – перебил ее Эдвард.
- Совсем никогда?! – он изумлял Беллу все больше и больше, а теперь, и вовсе, окончательно сбил с толку своим неожиданным признанием.
- Я не верю в любовь! Люди ее просто придумали, чтобы добавить себе проблем, – сквозь зубы пробормотал Эдвард.
- Ну, знаешь ли, это уже ни в какие ворота не лезет! – Белла чувствовала непреодолимое желание доказать этому бесчувственному болвану, что он жестоко ошибается. – Любовь есть! Это самое великое и прекрасное чувство на Земле! Оно прожигает насквозь, заставляет нас смеяться и плакать, оно почти осязаемо! То, что у тебя каменное сердце, не способное никого полюбить, не дает тебе права отрицать само существование любви! Неудивительно, что ты так и не испытал этого чувства! Ты настолько погружен в себя, что не видишь, не слышишь ничего и никого вокруг! Ты не можешь сделать над собой даже малейшее усилие, чтобы просто попытаться стать более живым! Пусть страдающим, но живым! – последние слова сами собой слетели с ее губ, хотя произносить их вслух Белла не хотела, потому что этим она ясно давала понять Каллену, что видит ту боль, которую он старательно скрывает за маской безразличия.
- Кого ты хочешь увидеть во мне? Пылкого влюбленного, сгорающего от желания и страсти?! Пожалуйста! – с этими словами Эдвард больно схватил Беллу за запястья и притянул к себе так, что их лица оказались друг от друга на непозволительно близком расстоянии. – «О, говори же, светлый ангел! Блещешь ты в этой тьме над головой моей, как блещет неба посланец крылатый, когда пред изумленными очами во прах повергшихся людей опережает. Он облаков тяжёлый ход и по воздушной выси реет!»
Его горячее дыхание обжигало лицо Беллы, заставляя ее щеки пылать ярким румянцем. Он говорил страстным, словно от желания охрипшим голосом, который ласкал ей слух, подобно самой прекрасной музыке. Белла посмотрела Эдварду в глаза, напоминавшие в этот миг два глубоких омута: они притягивали, манили, опутывали и звали ее к себе, обещая что-то неизведанное.