Он произнес это таким спокойным и уверенным голосом, что Белз невольно содрогнулась. Ее рассудок отказывался воспринимать тот факт, что в голове двадцатитрехлетнего парня могут бродить такие жуткие мысли.
- Это же неправда, Эдвард, – как можно мягче возразила она, – просто до сих пор судьба была с тобой слишком жестока, постоянно сталкивая тебя с мерзавцами и подонками, но в жизни бывают…
- Дело не в этом, – оборвал ее на полуслове Каллен, – а дело в том, что я сам не многим лучше их! Я такой же мерзавец и подонок… нет, даже хуже – я убийца!
Эдвард замолчал и пристально посмотрел на Беллу, пытаясь прочесть на ее лице реакцию, вызванную его признанием. Девушка же замерла и, казалось, даже перестала дышать. Каллен в напряжении стал ожидать, что же последует за этим: страх, паника, презрение, она кинется к выходу с криками о помощи или просто отойдет от него, как можно дальше, и спокойно будет ожидать своего освобождения, чтобы уже больше никогда не приближаться к нему ближе, чем на пять метров?
- У тебя, наверняка, не было выбора, – неожиданно произнесла Белла.
Та твердость, с которой были сказаны эти слова, позволила Эдварду немного расслабиться, даря надежду на то, что, возможно, Белз не отвернется от него, сможет принять его таким, какой он есть, со всеми демонами...
Белла и сама была удивлена своим спокойствием, но, видимо, правду говорят, что клин клином вышибают: именно последнее и самое шокирующее признание Каллена вдруг сделало ее разум ясным, будто с души девушки слетела пелена боли, заставляя ее взять себя в руки.
- Либо убиваешь ты, либо убивают тебя, – ответил Эдвард. – Как видишь, выбор есть всегда. Я мог просто позволить убить себя, но вместо этого…
- Это же противоестественно, – перебила его девушка.
- Конечно, убивать куда естественнее! – язвительно рассмеялся Каллен, усаживаясь в кресло и закуривая очередную сигарету.
Белла лишь неопределенно дернула плечом, не зная, как ответить на его выпад.
- Присаживайся, – предложил ей Эдвард, кивнув на соседнее кресло.
Девушка села, развернувшись всем корпусом в сторону парня, и приготовилась слушать его исповедь.
Рассказ Эдварда_________________________________________________
В том, что произошло со мной, мне некого винить, кроме себя. Это был мой выбор, последствия принятого мной решения. Хотя я точно знаю, что Розали считает себя за все ответственной, я же, в свою очередь, не могу избавиться от удушливого чувства вины перед сестрой за пережитый ею кошмар…
На том самом жизненном перекрестке я оказался сразу после окончания школы. Мне нужно было решить, что же делать со своей никчемной жизнью. Я не считал поступление в колледж таким уж необходимым для себя, но Карлайл проявил настойчивость, и в итоге я уступил.
Однако перед этим я решил съездить в Чикаго к Розали, которая уже давно звала меня к себе. Сестра сбежала туда с какой-то подружкой и жила в этом городе уже года два. По телефону она утверждала, что очень счастлива, и, наконец, ее жизнь наладилась, но я хотел убедиться в этом сам. Дядя тоже сильно переживал за Роуз, поэтому отпустил меня, дав денег и заставив поклясться, что к началу учебного года в колледже я вернусь в Сиэтл и привезу с собой сестру, если окажется, что она врала нам про свою безоблачную жизнь.
Вскоре я уже обнимал Розали в одном из аэропортов «Города ветров». Выглядела Роуз действительно очень счастливой, всю дорогу смеялась и весело болтала, чего я уже давно не замечал за ней.
В тот же вечер сестра познакомила меня со своим парнем, Джеймсом Хейлом. Это был симпатичный блондин тридцати с небольшим лет, чуть ниже меня ростом, но зато более внушительной комплекции. Он мило улыбался, много шутил и в целом располагал к себе и вызывал симпатию, так что я прекрасно понимал, почему Розали была без ума от него.
Однако, внимательно понаблюдав за парнем, я не мог не заметить затаившейся в его взгляде злобы и агрессии, словно у дикого животного. Да и двигался он плавно, грациозно, подобно хищнику, всегда готовому к нападению… Я буквально кожей ощущал волны опасности, исходившие от Джеймса.
По до сих пор непонятной для меня причине Хейл изо всех сил старался понравиться мне, и я решил сделать вид, что ему это удалось. Начиная с первых же дней нашего знакомства, он принялся уговаривать меня остаться жить в Чикаго, помочь ему с бизнесом, аргументируя тем, что мы с ним почти что родственники, раз, как он выразился, Розали «его женщина». Джеймс поверхностно ввел меня в курс дела, но и этого хватило, чтобы понять, насколько преступно все то, на чем этот парень зарабатывает деньги.
Вот тут-то мне и надо было, схватив в охапку сестру, без оглядки бежать из Чикаго, подальше от этой твари и его своры. Но в тот момент я не осознавал этого, лишь где-то глубоко внутри зарождалось предчувствие беды, от которого я с легкостью отмахнулся.
Передо мной встал выбор: вернуться в Сиэтл, начать учебу в колледже, где меня будут окружать благовоспитанные подростки из приличных семейств, или остаться в Чикаго, занимаясь подпольным бизнесом вместе с людьми, выброшенными за борт жизни, среди которых, как я считал, мне самое место.
Я предпринял очень слабую попытку уговорить Роуз вернуться домой, приводя аргументы, в которые и сам не верил. Сестра же ясно дала понять, что не собирается бросать Джеймса, так что мне не оставалось ничего другого, как принять предложение Хейла. Выбор был сделан…
Но все обстояло значительно хуже, чем я предполагал в начале. Подпольный бизнес на деле оказался нечто большим, чем просто грязный способ отмывания денег. Это был их образ жизни, основанный на крови и проходившей под лозунгом: «Если ты сегодня кого-нибудь не убил – день потрачен впустую!»
Джеймс тоже постепенно показывал мне свою истинную сущность, так что где-то через полгода у меня не осталось ни единой иллюзии на его счет. От природы жестокий, привыкший играть людьми, словно марионетками, под действием наркотиков он превращался в душегуба, деспотичного тирана, жаждущего кровавых зрелищ и вершащего самосуд.
Поначалу мне казалось странным требование Джеймса, чтобы все из его окружения идеально владели огнестрельным оружием и боевыми искусствами, но очень скоро я понял, что, находясь в его своре, по-другому выжить было просто невозможно.
Дело в том, что Хейл безостановочно вел войны с мелкими бандами Чикаго с целью захвата их территорий, складов с наркотой, оружием, каналов их сбыта. «Расширять бизнес и выходить на новые уровни» – говорил Джеймс, хотя в действительности это была просто кровавая бойня, которой он наслаждался, наблюдая за происходящим на безопасном расстоянии. Вскоре я занял свое место по левую руку от него, став еще одним зрителем этого чудовищного спектакля. Именно тогда ко мне вернулись кошмары, мучавшие меня в детстве, чтобы уже навсегда остаться со мной…
Каким же недоумком я был, считая, что в любое время смогу уехать обратно в Сиэтл! Но мне довольно быстро раскрыли глаза на жестокую реальность. И сделал это Джаспер, двоюродный брат Джеймса, впоследствии ставший моим единственным другом. Он был единственным, кроме меня, кто не принимал непосредственного участия в этих войнах, оставаясь лишь сторонним наблюдателем.
Джеймс обладал обширными связями, в том числе и среди шефов полиции, так что меня убили бы прежде, чем я добрался бы до аэропорта.
В свободное от кровавых разборок время Джеймс развлекался тем, что стравливал друг с другом своих отморозков и наблюдал за тем, как они дерутся не на жизнь, а на смерть. Впервые став свидетелем того, как на пустом месте двое парней бросились друг на друга, я принялся разнимать их, и в какой-то степени мне это удалось, потому что они забыли друг про друга и накинулись на меня. Разбитое в кровь лицо и два сломанных ребра четко дали мне понять, что не стоит лезть не в свои дела.
В Чикаго немало банд и преступных группировок, но в большинстве из них к их участникам предъявляются жесткие требования к соблюдению дисциплины и ряда правил. У Джеймса же все было наоборот. Единственным правилом было отсутствие каких-либо правил. Его группировка представляла собой сборище законченных наркоманов и психов, но Хейла это мало волновало, потому что для него они были не больше, чем просто пушечное мясо. Практически каждый день гибли единицы, а то и десятки единиц, но на смену им тут же приходили другие. Постоянными оставались лишь несколько человек, служивших личной охраной Хейла.