Девушка поспешно отогнала от себя эту мысль, просто решив в ближайшее время собраться с духом и пройти все необходимые обследования. Сейчас же был тот счастливый момент, который бывает лишь раз в жизни, и Розали не собиралась омрачать его ни себе, ни Эммету…
Двое любящих друг друга до кончиков пальцев людей стояли посреди спальни, наслаждаясь друг другом и острым чувством счастья, переполнявшим их, не подозревая, что прошлое не готово так просто отступить, уже нависнув над ними черной грозовой тучей…
====== Глава 28. Судьбы захлопнулась ловушка ======
Мы ночами уходим в наши тёмные страны,
Белым пеплом посыпав раскаленные раны.
И за все наши грёзы нас Небо накажет,
Но никто не услышит, и никто не прикажет.
И никто нам не нужен, никого мы не любим.
Мы не будем такими, как все прочие люди.
По дешёвке продали мы теням наши души.
Кто-то тихо вливает яд молитвы нам в уши.
Белый пепел полоской – наша вечная плаха.
Там, куда мы уходим, нет ни боли, ни страха.
Наше время сквозь пальцы водой утекает.
Там, куда мы уходим, нас никто не поймает.
Там лишь тот выживает, кто подвержен сомненью,
Тот, кто мог притворяться своей собственной тенью.
Не терпеть состраданья, не испытывать жалость –
Это всё, что мы можем, что нам делать осталось.
Otto Dix «Белый пепел»
Холодно. Холодно и страшно. Откуда этот страх, накрывающий траурным саваном? Душно… Но судорога, внезапно скрутившая мышцы, заставила на минуту забыть о внутренней дрожи и скользких щупальцах паники, шаривших по закуткам полуразрушенного сознания. Нужно было поторапливаться, пока не стало совсем хреново.
Не обращая внимания на капельки пота, стекающие по лицу, и мелко трясущиеся руки, Джеймс Хейл перетянул ремнем ногу, нащупал на ней вздувшуюся вену и поспешно ввел в нее острую иглу шприца…
Раз, два, три, четыре… достаточно сосчитать до сорока, и сладкая теплота разливается по телу, будто радуга струится по венам, смешиваясь с кровью. Эта теплота зарождается внутри, словно ласковая чужая жизнь заползает тебе под кожу, наливает тело приятной тяжестью. Нет больше никакого холода, страха и боли, ты словно качаешься на мягких волнах теплого океана, постепенно растворяясь в его соленой воде.
Джеймс блаженно откинулся на спинку дивана, лениво скользнув по комнате затуманенным эйфорией взглядом. Его внимание привлекла копна светлых волос, мелькнувшая у него перед самым лицом.
Мужчина выпрямил спину и попытался стряхнуть с себя героиновый сон, постепенно окутывающий его дурманящей дымкой забвения. Только сейчас он вспомнил о девушке, все это время терпеливо наблюдавшей за ним из дальнего угла комнаты.
Блондинка опустилась перед Джеймсом на колени, ее ледяные пальцы заскользили по его груди, а в лихорадочно блестящих глазах застыла мольба. Ради дозы она была готова на все, и мужчина знал это.
Влекомый желанием унизить ее, смешать с грязью, в которой девушка и так увязла по уши, напомнить ей, что она всего лишь ничтожество, ползающее у его ног, Джеймс медленно, будто нехотя, потянулся к молнии на своих шортах. Блондинка, имени которой он не знал или просто забыл, почти равнодушно наблюдала за его манипуляциями, даже не думая возражать или сопротивляться.
Внезапно передумав – эта бледная особа совершенно не возбуждала его, – мужчина дернул вверх уже расстегнутую молнию и снисходительно улыбнулся. С трудом преодолевая вялость в конечностях, он подошел к высокому комоду, открыл верхний ящик и, достав оттуда шприц, наполненный коричневатой жидкостью, положил его на стеклянный столик.
Девушка шумно сглотнула и, как завороженная, уставилась на столь необходимую ей дозу героина, но взять ее не решилась, ожидая подвоха во внезапной щедрости стоящего рядом мужчины.
- Ну же, бери, пока не передумал, – начиная злиться, поторопил ее Джеймс.
Еще раз судорожно сглотнув, трясущимися руками блондинка схватила шприц и, прислонившись спиной к дивану, проделала все те же манипуляции, что и Хейл десятью минутами раньше. Презрительно скривив губы, он наблюдал за ее хаотичными, неумелыми действиями, без труда определив в ней начинающую наркоманку.
Девушка застонала и запрокинула голову назад. Обнажившаяся длинная шея блондинки, ее заостренный профиль и длинные золотистые волосы, разметавшиеся по черной коже дивана, вдруг показались Джеймсу манящими, притягательными, даже сексуальными. Приблизившись к девушке, он склонился над ней, с все нарастающим вожделением вглядываясь в ее лицо, озаренное блуждающей улыбкой.
Внезапно блондинка распахнула глаза и уставилась на Хейла ничего не видящим взглядом. Только сейчас он заметил, что они глубокого зеленного цвета с золотистыми лучиками вокруг неестественно узких зрачков. Блондинка с зелеными глазами…
Джеймс почувствовал, как внутри него поднимается тяжелая волна удушливой ярости, накрывая с головой, стальные цепи, удерживающие его внутреннего зверя, с оглушительным скрежетом рвутся, выпуская на свободу кровожадного монстра. Схватив девушку за волосы, Хейл рывком поднял ее с пола и, что было сил, швырнул на диван.
Что-то острое уперлось Джеймсу в грудь, причиняя, скорее, неудобство, нежели боль. Он с трудом приоткрыл отяжелевшие веки и встретился взглядом с пронзительно голубыми глазами – холодными и колючими, словно кусочки льда. Острая шпилька кричаще-красных туфель нависшей над ним Виктории сильнее впилась ему в кожу, окончательно стряхивая с Джеймса густой туман забытья.
- Чего тебе? – раздраженно поморщился он, скидывая ногу девушки со своей обнаженной груди.
- Я ненавижу, когда ты подолгу не берешь трубку! Это меня бесит! – процедила Виктория, вполсилы пнув под ребра Джеймса, который в ответ приглушенно охнул и перевернулся на бок.
- После дозы я всегда надолго отрубаюсь, ты же знаешь, – пробормотал он, прикрывая рукой слезившиеся глаза.
- Я же просила тебя звонить мне каждый раз перед тем, как уколоться! – голос девушки наливался металлом. – Я должна быть уверена, что нам ничего не грозит, и копы не схватят твою обдолбанную задницу!
- Я всегда осторожен, – Хейл с трудом сел на полу и попытался сфокусировать свой взгляд на идеальном лице в обрамлении густых огненно-рыжих кудрей, пружинящих при каждом движении Виктории.
Услышав оправдание Джеймса, она захохотала, запрокинув голову назад, от этого демонического смеха по спине мужчины пробежали мурашки, он втянул голову в плечи и замер, почти перестав дышать.
Виктория была единственным человеком во всей вселенной, к которому он испытывал животный безотчетный страх. Хейл видел в ней почти свое зеркальное отражение, слишком хорошо знал, на что та способна, но при всем при этом она завораживала его – грациозная, непредсказуемая и опасная, как львица, вышедшая на охоту.
- Что ты называешь осторожностью? – резко оборвав свой смех, процедила сквозь зубы Виктория. – То, что сейчас валяется на диване позади тебя?
Оглянувшись через плечо, Джеймс увидел распластавшуюся на черной коже обнаженную девушку с широко распахнутыми глазами и посиневшими губами – даже с такого расстояния не оставалось и тени сомнений в том, что она мертва.
Брезгливо скривившись, Джеймс поспешил отвернуться:
- Позвони Лорану, скажи, чтобы приехал и убрал отсюда… это, – он неспешно поднялся и, пошатываясь, направился к барной стойке, где так заманчиво искрилась янтарная жидкость в пузатой бутылке.
- Какого хрена, Джеймс?! – с нажимом произнесла Виктория, наблюдая за тем, как тот жадно отпивает виски прямо из горлышка, проигнорировав стоявший рядом стакан.
- Что, Вик?! – Хейл с грохотом опустил бутылку на барную стойку и бросил на девушку яростный взгляд.
Теперь он чувствовал себя достаточно хорошо для того, чтобы дать ей отпор. Страх, что мужчина испытывал всего минуту назад почти полностью растворился в обжигающем внутренности алкоголе.
- Какого хрена ты творишь?! – указав наманикюриным пальцем в сторону мертвой девушки, повторила свой вопрос Виктория.
- Не знаю! Не помню! – раздраженно передернув плечами, Джеймс хотел достать из кармана пачку сигарет и только сейчас понял, что полностью обнажен.