Внезапно кадры прекратили мелькать, и Оксана очнулась, по-прежнему глядя в глаза вампира. Только теперь в этих глазах была не ярость, а боль от содеянного. Оксана растерянно моргнула, в ее мозгу что-то щелкнуло, и резко пришло понимание.
- Это была я, - девушка от ужаса задохнулась.
- Прости меня, - в голосе вампира звучало раскаяние. – Я не должен был тебе это показывать. Ты уже не та, что была раньше. Изгнание пошло тебе на пользу. Ты стала гораздо добрее и человечнее.
- Это была я, - не слыша Ксавье, глухо повторила Оксана.
Ее расширенные глаза оббежали комнату, но вряд ли она что-то видела. Девушка с ужасом осознавала, что все, что ей показал вампир, было про нее! Это именно она заставляла его убивать тех людей, именно она наслаждалась их смертями, именно ей было радостно от вида опьяневшего от крови вампира. Именно ей нравилось щекотать себе нервы поцелуями с Ксавье, хотя она прекрасно знала, что опьяненный кровью вампир очень опасен. Она одна во всем виновата.
Девушка сидела неподвижно, уставившись в одну точку. В душе осталась только пустота.
- Что ты наделал… - с ужасом прошептал Алекс, не отрывая взгляда от сестры.
- Я…- в горле стоял комок, и вампиру никак не удавалось протолкнуть его.
Он не знал, что можно сказать после случившегося. Что он не хотел? Ложь, хотел. Хотел причинить ей такую же боль, какую испытывал сам каждый раз после ее визитов. Только он совсем забыл, что перед ним уже не та Ксана, которая мучила его, получая от этого удовольствие. Когда открылись эти чудовищные преступления, его оправдали в силу его природы, а вот Ксане досталось по-полной. Ее изгнали в этот мир, стерев память. Все ее детские воспоминания всего лишь обман, нет у нее здесь родных и близких. Не было матери, к которой она собиралась в гости. Эту роль играл наблюдатель от совета магов. Не было умершего отца. И старшего брата, военного офицера, мотающегося по гарнизонам, которого Ксана никогда и не видела, но воспоминания о котором были искусно наложены магами. Вся эта ложь была только для того, что бы в ней проснулись человеческие чувства: сострадание, сочувствие, жалость, доброта, любовь… И, похоже, что он только что перечеркнул все эти годы изгнания, показав ей правду о ее прошлом. И нет ему после этого прощения. Он сам себя не сможет простить за это.
Ксавье смотрел на девушку и мучительно искал выход из сложившейся ситуации, но не видел его. Ксана умирала на его глазах. Лицо девушки заострилось и побелело, плечи ссутулились и опускались все ниже, словно на них давил неимоверной тяжести груз. Хотя почему словно. Так и есть.
Домовой запрыгнул Оксане на колени и обхватил ее лицо ручками. Девушка очнулась.
- Нет, Кузьма, - отвела она ладошки домового от своего лица, - я не хочу, чтобы ты забирал эти эмоции.
Ссадив ошарашенного домового на пол, Оксана, избегая смотреть на кого-либо, поднялась с дивана. Сделав несколько шагов по направлению к спальне, девушка внезапно остановилась. Подняв голову, она жестко посмотрела на брата, потом перевела взгляд на вампира.
- Оставьте меня, - слова звучали холодно и требовательно.
Перед мужчинами снова стояла Ксана, прежняя Ксана. Та, которая умела и любила повелевать. Та, которая была изгнана. Память которой была стерта. И которая так неосмотрительна была разбужена вампиром.
- Но… - начал эльф и осекся, снова поймав взгляд сестры. Он с ненавистью уставился на приятеля. – Это ты виноват! Зачем…
- Выясняйте свои отношения в другом месте, - перебила его Ксана. – Пошли вон. Кузьма, позаботься.
- Да, хозяйка, - не посмел перечить этой чужой девушке домовой.
Кузя щелкнул пальцами и оба визитера оказались за входной дверью на слабо освещенной лестнице. Степан все также безучастно сидел на диване и смотрел в одну точку.
- Кузя, отправь Степу домой. Сможешь?
- Конечно, - домовой повторно щелкнул пальцами.
Выдворение гостей словно вытащило из Ксаны некий стержень, благодаря которому она держалась. Со стоном рухнув на пол, девушка разрыдалась, спрятав лицо в ладонях.
- Господи, это была я! Это чудовище, которое мучило людей и наслаждалось их страданиями – это я! – истерически всхлипывала девушка.