Многих из тех, кто постигал вместе со мной азбуку театрального искусства, уже нет в живых... Но память сохранила их лица и голоса. Это были замечательные студенты, которые позже высоко и прочно держали планку советского искусства. Яркие, открытые, щедрые и нестандартные...
Я обожаю людей искусства именно за их щедрость и нестандартность. А актер это вообще редкая профессия, ее можно назвать солнечной. Это профессия поиска, поиска радости, это мгновенный, сиюминутный огонь. Актер выплескивает себя зрителю через своего героя. Мы высказываемся сердцем героя, пропуская его боль через себя.
С возрастом приходит понимание, что наше искусство так быстротечно, мимолетно и преходяще и оно требует предельной осторожности в оценках любви и понимания.
Как ни печально, но спектакль и актерскую работу во всех лучах многообразия можно оценить по-настоящему только сегодня. Улыбка моей героини печальная, добрая или нежная (в отличие от улыбки рафаэлевских мадонн) — не имеет будущего. Это беспощадная правда о нашей профессии.
Актерская работа — писание на песке. Почти ничего не остается, кроме пожелтевших фотографий и логически правильно выстроенных скуповатых рецензий. А бывает, что и их нет. Ну разве можно передать блистательный фейерверк актерской игры в те минуты, когда на сцене сам Господь Бог вальсирует с Мельпоменой? Как можно передать игру Ржецкой, Глебова, Платонова?.. Сколько ярких красок и оригинальных находок рождается и умирает во время спектакля вместе с нашим героем.
Поэтому с таким нетерпением актер, выходя на сцену, ожидает понимания сегодня и сейчас. Завтра будут уже другие спектакли...
Я выхожу на сцену в роли Сары Бернар и мысленно пропускаю ее боль через свои страдания, через свои потери и радости, через поиск всей своей нелегкой жизни...
Катятся слезы... и единственная мысль не отпускает меня: «Боже! Только бы это не был последний раз... Только бы еще раз вдохнуть и выдохнуть себя зрителю. Еще раз!..»
ПЕРЕНАСЕЛЕННЫЙ ТАЛАНТАМИ
Чехов любил говорить, что практически все пьесы заканчиваются тем, что человек либо умер, либо женился, либо уехал.
...После института я вышла замуж и уехала с мужем в Минск. Мой супруг, Оскар Абрамович Гантман, родом из Червеня, был выходцем из уникальной семьи, где было пять братьев: два академика, два директора театра и один крупный военный ученый. Оскар Абрамович окончил директорский факультет ГИТИСа и получил назначение на должность директора Оперного театра в Беларуси, а меня распределили в Театр юного зрителя, которым руководил тогда Евстигней Афиногенович Мирович.
В 1937 году Мирович специально ездил в Ленинград и выбрал себе курс, на котором было очень много талантливой молодежи. Из Ленинграда он заехал в Москву, где из ГИТИСа взял еще двух человек: Юрия Поличинецкого, режиссера, и меня. Таким образом я и попала в ТЮЗ. Но в этом театре я проработала только несколько месяцев, правда, успела сыграть Царевну-Лебедь из сказки А. С. Пушкина и Тоню Туманову, известную героиню Николая Островского («Как закалялась сталь»). Кстати, мужа Тони Тумановой в нашем театре играл Марк Фрадкин, который тоже был выпускником Ленинградского института театра, музыки и кинематографии.
У Фрадкина был прекрасный голос, хороший рост, он великолепно смотрелся на сцене и был интересен как партнер. Это был, бесспорно, одаренный артист, но его постоянно «заносило» в музыку, без которой он не мог существовать. Проработав совсем немного в театре, где он написал несколько оригинальных музыкальных фрагментов к спектаклям, Фрадкин оставил театр и ушел учиться в минскую консерваторию. Вероятно, тяжело сидеть на двух стульях, поэтому Марк решил целиком посвятить себя музыке. В консерватории его способности сразу оценили, и уже с первых месяцев учебы он был обласкан педагогами.
В 1937 гору в Купаловском театре (тогда он еще назывался Первый Белорусский государственный драматический театр) ставился спектакль «Катерина Жерносек» по пьесе Михаила Климковича.
Константин Санников «высмотрел» меня в ТЮЗе и пригласил на роль Ядвиги. Сам он играл в спектакле Князя Капусту, а его жену, пани Ядвигу, должна была играть молоденькая актриса. На роль Ядвиги уже были назначены две яркие актрисы: жена самого Санникова — Лидия Шинко, и жена Дедюшко — Татьяна Шашалевич, но тем не менее Константин Николаевич предложил на эту роль меня. Конечно, сам он был еще о-о-о... хоть куда! Легкий, спортивный, с крепко посаженной головой, напоминающий красивого акробата. Ему было около сорока. И несмотря на то, что в театре были две такие статные и красивые женщины, как Шинко и Шашалевич, Санникову, понимаешь ли, подавай актрису помоложе.