Несмотря на трагическую раннюю смерть (он умер в возрасте 37 лет от туберкулеза), его жизнь нельзя назвать несчастливой. Счастливый брак с замечательной и не менее талантливой актрисой Ольгой Андровской всегда освещал его жизнь.
Помню, на одной из встреч со студентами, Ольга Николаевна рассказывала нам, что после выхода на экраны фильма «Путевка в жизнь» письма к Николаю Петровичу приходили мешками. Ему писали из многих стран. Одна аргентинка предлагала ему руку и сердце, другая поклонница его таланта хотела прислать ему в подарок автомобиль. Николай Петрович искренне, как ребенок, радовался своей популярности, хотя знал, что ему вредно сниматься в кино. Но «...почти в каждом письме,— говорила Ольга Николаевна,— был вопрос; «В какой картине Вы сейчас будете сниматься?..» И Баталов не считал себя вправе отказываться от работы, пока был в состоянии физически что-то делать. Всегда веселый, живой, подвижный, актер никогда не был похож на больного. Неслучайно мужественный лиризм его героев зрители отождествляли с ним самим. После того как Баталов задушевно исполнил песню Михаила Светлова в фильме «Три товарища», ее пела вся страна:
Каховка, Каховка — родная винтовка...
Горячая пуля, лети!
Иркутск и Варшава, Орел и Каховка —
Этапы большого пути...
Этот удивительный актер вспыхнул яркой звездой, след от которой остался надолго. И теперь, спустя годы, я поражаюсь: как же можно быть таким красивым и так улыбаться, зная, что твои дни сочтены? Для людей, приговоренных к скорой смерти, это нехарактерно. А он хотел жить щедро и дарил нам свою удивительную, теплую улыбку.
В то время Николай Петрович был председателем приемной комиссии и набирал курс для Тарханова.
Я подала документы, но через несколько дней узнала что их не приняли. Состояние было такое, словно меня окунули в кипяток. В чем дело? Помчалась к заведующему учебной частью. Волнуясь, прямо с порога бомбардировала его монологом: «А, щё такэ??? Я ж цэ прііхала, грошей нэ маю, а вжэ назад? Чому нэ прымаюць докумэнты? Щё такэ?..» В ответ я услышала вежливое объяснение, что до 17 лет мне не хватает одного месяца. «Вы родились 31 августа, а сейчас конец июля, так что извините, барышня, но Ваши документы принять не можем».
Я оторопела. «Як?! Як цэ «нэ можемо»? Вы спочатку выслухайтэ, тількі выслухайтэ. Вы шчэ нэ знаетэ...» Несколько дней я буквально ходила по пятам за заведующим учебной частью: «Дазвольтэ тількі однэнькэ слово...» И так его «достала», что он не выдержав подошел к секретарше: «Возьмите у этой Броварской документы и подготовьте их к приемной комиссии». У-у-ух!.. Крепость взята, правда, взята штурмом. А дальше?
А дальше был первый тур. Общаясь с другими абитуриентами, я поняла, что они многое умеют делать лучше меня, больше знают, более ориентированы. На их фоне я чувствовала себя совершенной неумекой. Но тем не менее к первому туру подготовила как могла несколько украинских стихов и басню Хвылявого «Кіт у чобоцях».
Пришла на первый тур. Комиссия из шестнадцати человек. В глазах рябит. Я сжалась, словно пружина: вот-вот «выстрелю». Баталов возглавлял комиссию. Сидит, улыбается:
— Ну, расскажите о себе.
— А щё говоріты? Я прііхала з Одэссы. Можу почітаты Вам Хвылявого «Кіт у чобоцях».
— Что, что, что? Простите, пожалуйста...
— Хвылявы!.. «Кіт у чобоцях»!
Тут только он и сообразил, какое «богатство» русской речи плывет к их берегу. Кто-то вздохнул:
— Ну, что ж, пожалуйста.
Я вышла. Нет! Я не вышла — взлетела на сцену. Экзамены проходили в большом зале ГИТИСа. Огромная сцена, а в зрительном зале за длиннющим столом сидят экзаменаторы, 16 человек. Взлетев ракетой на сцену, я так хорошо начала читать (как мне тогда казалось), но меня почему-то быстро остановили.— Простите, пожалуйста, Вы можете что-нибудь по-русски прочесть?
— Я Вам щэ вірші почітаю Івана Франка.
И начала читать с еще большим задором. Меня опять остановили.
— А по-русски вы все-таки можете?
— Цэ, як жэ!
И вспомнив басню «Индюк», которую случайно «откопала» в библиотеке, приготовилась к новой атаке. Басня была редкая. Я даже сейчас великолепно ее помню.
В каком-то обществе пернатых,
Разнокалиберных крылатых.
Случился разговор про птиц,
Известных в государстве лиц.
Конечно, всех... критиковали,
У нас, должно быть, переняли.
Но больше всех терпел индюк
(Все говорили, что он и такой, он и сякой).
«...И посмотреть, так даже жалко,—
Подругам говорила галка,—
Вы посмотрите, на носу