После того как занавес был опущен, за кулисы прибежали взволнованные и восторженные актеры.
Хотя я и волновался сам, но все же трезвая мысль промелькнула в моей голове: не ажиотаж ли это? Не ударили ли мы трагедийным финалом по сердцам, в то время как надо было ударить зрителям по мозгам?
Но начавшееся чуть позже обсуждение развеяло эти опасения. Присутствовали все «тузы» белорусской культуры: и министерство во главе с замминистра, и представители ЦК КПБ, и худсовет театра, и писатели во главе с «патриархом» Крапивой. Да! А Макаенок, как ошпаренный петушок, бегал по театру, бросался на всех, а меня поздравлял от растерянности трижды, говоря одно слово: «Здорово, здорово, здорово!» С Тикоцким я не виделся до обсуждения, а встретившись взглядом, увидел блестящие молодые глаза и многозначительный большой палец, поднятый кверху.
Выступавшие употребляли самые «неприличные» выражения: «спектакль потрясает», «огромное впечатление», «говорить невозможно», «увидели театр совсем с новой стороны», «большая победа» и т. д.
И каждый выступавший акцентировал внимание на «превосходной режиссерской работе», разбирая сделанное удивительно понятно, говоря о единстве стиля, театральности, интереснейшей форме спектакля.
Санников говорил, что «спектакль произвел большое впечатление, ибо он взволновал и молодежь, и нас, многое видевших стариков. Основное достоинство спектакля что решен образ режиссером». Из ЦК: «Спектакль по-настоящему театрален... Это настоящая и большая победа театра» Крапива: «Высоко оценивая пьесу, ее художественное письмо, я отмечаю, что работа театра, режиссера особенно, соединяется с авторским образом...»
Какие же выводы?
1. Спектакль получился.
2. Спектакль понятен в своих мыслях.
3. Спектакль полон дыханием современности — об этом говорили многие.
И еще (об этом говорил я) «...моя работа для меня была чрезвычайно интересной потому, что я слева и справа был поддержан двумя большими мастерами своего дела — художником Волковым и композитором Тикоцким, которые, словно два крыла, поднимали меня ввысь...»
***
Надо заметить, что с тех пор прошло более 45 лет. Хочется спросить у Мастера: все ли до конца реализовалось тогда, в 1957 году?..
«...До конца никогда не бывает. Многое ли удалось? Да. Стал бы я сейчас ставить этот спектакль иначе? Нет. Продолжил бы ли я основу замысла? Да. Но это не был бы другой спектакль. Мог быть другой эмоциональный и образный строй, другая стихия спектакля, но принципиально я не отрицаю тот свой первый опус на белорусской сцене...»
Поиск пьесы — кропотливая и мучительная работа для всех режиссеров. Думаю, что Борис Эрин — один из тех, кто очень требовательно подходил к выбору пьес. Он постоянна что-то читал, искал, следил за всеми новинками драматургии
После ошеломляющего успеха спектакля «Ліса і вінаград» («Эзоп») Борис Владимирович долго не мог остановиться ни на одной из предложенных ему пьес. Его не интересовали мелкие проблемы «местечкового уровня». Режиссера интересовали острые, глобальные проблемы человеческого бытия. Об этом, в частности, свидетельствует его переписка с Б. Платоновым.
Москва, 1958 г.
«Дорогой мой друг!
Сейчас ночь. Все в доме спят. Я разложил свои дела. Думаю, думаю...
Меня интересуют венные идеи гуманизма и философия античных трагедий. Меня увлекает благородство мыслей и страстность Шекспира, Мольера, бунтарство Ибсена; я думаю о народной трагедии «Борис Годунов», а разве можно остаться равнодушным к таким своеобразным художникам, как беспокойный Хикмет, преступно молчащий Леонов, изобретательный и умный Брехт, очаровательный своим откровением Эдуардо де Филиппо...
...Меня увлекает величие человеческой мысли и предельная театральная выразительность, образность драматического материала и конкретность жанра; наконец, меня увлекает театр в театре, т. е. Художник, а не декоратор, Композитор спектакля, а не наемный музыкант, Осветитель спектакля, а не человек, включающий и выключающий электричество..»
Поэтому неслучайно, что после спектакля «Ліса і вінаград» в Купаловском театре появился замечательный спектакль «Забыты ўсімі» (1958), а в 1964 году — опять явление. Эрин ставит в память о Назыме Хикмете (с которым он дружил, и между ними были удивительно теплые отношения) спектакль «Дзівак», где гениально (!) играл Виктор Тарасов. «Актер-молчун», как называет его Эрин, который точно воспринимал и впитывал в себя все то, что предлагал режиссер, и втройне отдавал в зал. Режиссер умело, через детали, вел Тарасова к философским откровениям. Заслуженный артист Алексей Барановский плакал на репетиции: «Витька! Ты не представляешь себе, что ты делаешь!..» Этот спектакль имел огромный успех. О нем спорили, писали, выстраивая интересные исследования: в какой степени нужны чудаки обществу и нужны ли они вообще. «...Не было б іх, зямля не перестала б круціцца. А можа, перестала б? Хто ведае? Можа!.. Няўжо дзівакі — фундамент, на якім трымаецца свет, карэнні вечнага дрэва жыцця, а справы, ідэі, адкрыцці, дасягненні — толькі яго плён? Няўжо, жывучы і паміраючы ў імя сваёй ідэі і сумлення, яны гэтым самым становяцца сумленнем чалавецтва, рычагом, які прыводзіць у pyx душу дзіцяці і цэлы народ? Або гэта толькі здаецца? 1 дзіваку адгукаецца толькі такі ж дзівак? А жыццё ідзе сваёй чаргой — рэальнае, бессэнсоўнае, нязменнае?..»