С самым невероятным подростком в мире. Который спит так, что не добудишься. Питер честно пожимал плечами и говорил, что здесь хорошо спится, когда Тони подтрунивал над его паучьей чуткостью. Здесь — это в спальне. Тони никогда не считал свою обитель образцом уюта, но Питера все устраивало. И вот это уже походило на что-то домашнее.
Тони бездумно поправляет на нем задравшуюся футболку. Еще Питер теплый. Всегда. Из-за своих способностей, видимо. Он как-то уверял, что осенью может ходить без куртки и шарфа, но кутается во все это, чтобы не было вопросов. Но Тони все равно подтягивает край одеяла, укрывает, в ответ на что Питер издает невнятный тихий звук и отворачивается. Тони делает вид, что не обиделся. Отвернулся и отвернулся. Как будто нельзя было на другой бок лечь, лицом к нему. Что уж тут.
Он задумчиво касается пальцами его растрепанных волос. Пряди падают на лицо — отрастил, заявив, что уши торчат. Тони не понял, как у него вырвалось, что у Питера самые прекрасные уши в мире — те вмиг заалели. Это был самый идиотский комплимент в жизни, даже не уровень «Ты свалился с небес?».
Тони до безумия много околесицы нес рядом с Питером, но у него правда чудесные уши, что он себе придумал — непонятно. И руки, когда что-то записывает, ноги, которыми недавно вышагивал по потолку мастерской, вообще все чудесное. И глаза. В глазах у него целый мир, каждая эмоция отсвечивается вначале в них, а затем уже в улыбке, дрогнувших губах или складке между бровей.
Но когда Питер ему улыбается, мир Тони тоже расцветает. И чем больше он об этом думает, тем больше вдруг понимает, что у него зашкаливает пульс. И зашкаливает адски.
Тони приподнимается на локте, не зная, что делать. Ему решительно не хватает дыхания и кислорода, хотя копошащееся за грудиной чувство болезненным не назовешь. Словно всадили укол адреналина, сердце вот-вот не выдержит. Хочется вскрыть себе ребра, выкорчевать его, пока Тони не понимает, что ощущение это напрямую связано с Питером, который даже об этом не ведает. Тони тянется к нему, притягивает к себе, проверяя, что тот рядом.
Это немного спасает. Но он даже при смерти такой лихорадки не испытывал в области левой груди.
— Я люблю тебя, паучок, — шепчет он, сам того не подозревая.
Питер ему постоянно такое говорит. И по нему видно, что он становится счастливее. Тони не знает, стало ли ему лучше, но его счастье выглядит именно так. Его немного отпускает, но Питера он обнимает крепко. Сердце по-прежнему сбоит. Нет, в его возрасте такие перепады могут плохо кончиться. Кажется, что с открывшимся новым осознанием он больше никогда в жизни не сможет спать, дышать и существовать, но в следующую секунду отрубается до утра.
Питер крепко спит и не знает, что Тони первый раз признался ему в любви.
Но точно не последний.
========== Date night ==========
— Свидание?
Питер недоуменно смотрит на Тони, который секунду назад отвлек его спонтанным предложением. Тот приподнимает бровь в ответ, замирая с документами в руках.
— Я, конечно, сделаю вид, что ты меня не оскорбил своим выражением лица, но учти, что наш брак только что начал расползаться по швам.
Непонимание тут же сменяется улыбкой. Тони не знает, что и как он делает правильно, но Питер все время радуется его юмору с «серьезным лицом». Даже если его перебор или чересчур. Даже если постоянно и никто больше не понимает.
— Да помню я, что там уже на ниточках все держится. Это просто неожиданно. Захотелось развеяться?
— Ну, — Тони листает бумаги дальше, — подумал, что мы упустили эту часть отношений.
Питер щурится, поглядывая на него с небольшого диванчика. В кабинете Тони они встречались нечасто, потому что Тони туда приходилось обычно подпинывать. Хотелось, чтобы тот ночью спал, а не просиживал за волокитой. Вовсе Паркер не надзирателем тут сидит — просто почитывает лекции, свернувшись в кресле.
— Тебе что, не хватает наших романтичных прогулок под луной в погоне за преступностью?
— Особенно недавней, — Тони говорит полушутя, но по лицу пробегает слабая тень. С месяц назад Питер руку сломал. Он чуть не поседел раньше на пару лет, заслышав отвратительный хруст, когда Питера пришибло к стене аварийного здания. И, конечно же, это не он успокаивал Питера, а Питер его.
«Тони, да там всего лишь небольшая трещина, все хорошо, на мне все быстро заживает, честно, мне вообще не больно».
Рентген показал, что больно должно было быть много и сильно, а Тони побелел, когда Питеру вправляли кости. И не отходил от него целые сутки, пока предплечье окончательно не срослось, а Питер не вскипел, убеждая, что с ним все в порядке.
Питер об этом не вспоминает. О свидании думает. У них были свидания, они постоянно случались, просто они их так не называют. На ланчах, вечером за пиццей, в новых городах. Даже в отелях. Они слетали в Сан-Франциско на прошлой неделе, и нашли в себе силы посмотреть город только под вечер. Усталость.
— Хорошо, — рассеянно тянет Питер, соглашаясь. — То есть да, конечно, пойдем, — добавил он с бо’льшим жаром, заметив лицо Тони, задетого отсутствием энтузиазма.
— Я очень «за», — и уже лукаво, — когда ты свободен, говоришь?
— Думаю, завтра вечером.
— Я гляну свое расписание, — в тон ему кивает Питер, когда Тони возвращается к бумагам.
Свидание. Звучит неплохо. Прямо как в мелодраматичных фильмах. Питер размышляет об этом еще пару минут, перед тем как со всей непосредственностью уточнить.
— А целоваться мы будем?
Питер улыбается, когда редкий, но желанный смех Тони доносится до его ушей. Значит, да.
***
— Значит, нет.
Тони отдает официанту винную карту, отказываясь от предложенного шампанского, останавливая выбор на том, что подороже. Разница в четыре сотни баксов Питера не смущает — он просто привык. Избалованность деньгами его обошла, но пришлось примириться с тем, что Тони тратит столько, сколько комфортно ему.
— А я и не знал, что ты такой требовательный в своих вкусовых пристрастиях.
Питер приподнимает брови, терзая Тони прямым взглядом, в полумраке кажущимся совсем томным. Научился, стервец. Тони соврет, если скажет, что ему не нравится, когда Паркер ненароком выкидывает что-то подобное. Намеренно - нет.
— Все для вас, молодой человек, — Тони пронзает его пристальным вниманием в ответ. Смотрят друг на друга, как в первый и тысячный раз. Питера не удивить, но он вдруг отводит глаза первым. Не подыгрывает, правда.
Тони льстит. До сих пор.
Они пробуют обновленное меню и разговаривают об отвлеченном. Питер всегда считает, что ему рассказывать о себе нечего, а Тони жадно хватается за любую мелочь. Только недавно узнал, что тот никогда не был на море — увез буквально насилу.
— И все равно это не то, — говорит Питер, когда Тони расплачивается часами (в переносном смысле) за этот час под живую музыку и небольшие порции дорогущих блюд.
— Почему? — спрашивает Тони, отправляя официанта восвояси с хорошими чаевыми. - Ах, да, на свиданиях принято что-то дарить.
— Мы и так ходим в рестораны. И я знаю, что ты можешь мне подарить машину или небольшой остров, дело не в этом.
— И что ты предлагаешь?
Питер на пару секунд задумывается и его лицо тут же светлеет. Хитро смотрит на Тони. Тот понимает, что ответ ему не понравится.
***
— Пит, ты серьезно?
— Это — настоящее свидание, — твердо сообщает Питер, не уверенный, как это должно выглядеть на самом деле, но это кажется типичным.
Они стоят перед фаст фудом через две улицы от ресторана. Боже правый.
— И?
— Мы будем есть всякую гадость и держаться за руки.
— Чем это отличается от ресторана?
— Тем, что я не люблю рестораны. И я не наелся, — с невозмутимым лицом говорит Питер. — Тебя что-то смущает?
— Нет, — просто пожимает плечами Тони.
Хотя на деле его не смущает только отсутствие людей в поздний час.