— В самом деле? Тебе кажется. Может, посмотришь на меня еще пару часов?
Питер и смотрит, сдерживая то ли радостный шок, то ли шокированную улыбку. Бородка всегда была элементом стиля Тони наравне с очками и природным шармом.
— И как ты без своей фирменной бородки? — с уловимым сожалением в голосе тянет Питер, прикладывая ладонь к обнажившемуся подбородку, очерчивая линию большим пальцем.
— Давно хотел в себе что-то поменять, — не моргнув глазом, сообщает Старк, котом подставляясь касанию. — Вдруг завтра я захочу отрастить роскошные усы. Буду их укладывать каждое утро. Как тот сыщик, как его… Шерлок?
— Не-а. Дюпен*? — припоминает Питер, восторженно поглядывая на Тони. Он когда-нибудь ходил без бородки? Ощущение, что с ней и родился, меняя изредка форму. А теперь побрился… потому что Питер начал слюни распускать? Ох. Не зная, что и думать, испытывая и отчасти вину, и благодарность, Питер неверяще покачивает головой.
— Если ты еще и усы отпустишь, я не выдержу такой красоты, — наконец изрекает он, после чего счастливо улыбается и крепко-крепко его обнимает. Такой жертвы он и представить себе не мог.
Тони же думает, что ради восхищенно-растроганного взгляда он готов на все. Даже на те ужасные парные футболки, про которые, к счастью, Питер совсем забыл.
Комментарий к Love is in the (h)air
*Тони и Питер пытаются вспомнить Эркюля Пуаро, персонажа Агаты Кристи. Помимо таланта в раскрытии преступлений славится своими усами и привычкой заниматься ими в самый неподходящий момент;
Огюст Дюпен - детектив, вышедший из-под пера Эдгара Алана По («Убийство на улице Морг»).
========== Nothing else matters ==========
Плохой вкус в музыке не делает плохим самого человека. С таким потрясающим открытием Тони пришлось смириться, когда он начал встречаться с подростком, которому ничего не говорили имена Бона Скотта, Джеймса Хэтфилда, того же Джови. Незнание легенд золотого рока — это не страшно. Тони никак не беспокоит, что Питер путает песни Дип Перпл и Пинк Флойд, остается равнодушен к хитам, под которые Старк отрывался в молодости и только иногда восклицает «Это ведь та самая песня! Она в моем детстве везде играла».
Тони с успехом наловчился пропускать эти возгласы мимо ушей. Для Питера это детство, для него — поздняя молодость, какая разница, собственно?
С другой стороны, Питеру нравятся старые песни (при Тони он называет их песнями двадцатого века, и неизвестно, что звучит хуже), правда нравятся. Некоторые даже добавлены в плейлист, завалились между лаунжем и электроникой. И он честно пытается запоминать все, что ему рассказывает Тони, гуглит группы и солистов. Что поделать, если рок прошлых десятилетий для него настолько же неразличим, насколько для Старка сливались в одну все группы современности.
Не сказать, что Тони как-то его осуждает. Разные поколения, интересы, все дела. Ну, а то, что Питер не трогает плейлист в его машине — так он и не запрещал. Всего лишь однажды выразительно посмотрел, когда тот попросил Пятницу поставить что-то из новенького. Паркер неловко кашлянул и больше о подобном не заикался. Никогда.
Тони не осуждает. Тони просто не понимает, как после хорошего чистого рока можно идти и включать попсу. Она же вся одинаковая. В доказательство он просит Пятницу провести анализ песен, которые доносятся у Питера из наушников. На один мотив оказывается написано семнадцать песен — и это только пятьдесят секунд поиска. Питер пожимает плечами, говорит, что это забавно, после чего возвращает наушники обратно и продолжает пританцовывать под тонкий и звонкий голос, размазывая арахисовое масло по тосту.
Все нормально. Питер ведь слушает и нормальную музыку. Свою. Тони делает вид, что не превращается в недовольного старика, когда встречает восторженного по самую макушку Паучка с концерта каких-то там двух парней и тот чуть ли не подпрыгивает от увиденного взрывного шоу. Тони такого точно никогда не видел. Нет, концерт Квинов — это улетно и клево, но это же сами Пилоты.
Резонанс берет свое, когда в один из прекрасных вечеров, проведенных за шлифовкой Марка, Тони вдруг ловит себя на мысли, что покачивает головой в такт песне, которая грубо вырывается из привычного ему музыкального сопровождения. Разумеется, он быстро себя одергивает, но минут через пять все возвращается обратно, а в дверях раздается оглушительно-победное.
— Ха!
Питер торжествует. Тони застали врасплох — он почти в голос подпевал неизвестной (и что, что идущей по третьему кругу) песне. А предательницей остается Пятница, не предупредившая, что за ним шпионят.
— На концерт Драконов пойдем вместе? — Питер в два маха преодолевает мастерскую и оказывается рядом с Тони.
— Как-нибудь выступят без меня, — фыркает тот в ответ на столь откровенное ликование. Питер усмехается с истинно подростковым величием. Он же говорил, что это хорошая музыка. Просто в чем-то Тони остается консерватором до мозга костей. Вслух это лучше не озвучивать — на лице и так все написано.
— Так, все, за самодовольство с тебя танец.
— А?
Тони ловит его за руку, просит поставить Пятницу что-то получше. Делает с Питером пару шагов назад, к пространству, привлекает к себе под бликами синего, экранного. Музыка льется и обволакивает нутро, как и Тони укутывает объятиями и теплом Питера. Тот тянется к нему, такой настоящий и искренний, что просачивается Тони в самое сердце. От этого горячо, щекотно и до аритмии рукой подать.
— Тони? — раздается волнительный шепот в самое ухо.
— Что?
— Это же Скорпионс? — спрашивает Питер с надеждой в горящих глазах.
— Да, Питер. Это Скорпионс.
Тони прижимает свою паучью ношу покрепче, пряча сокрушенный вздох в растрепанных волосах. Питер с довольной улыбкой обнимает его, не зная, что танцуют они под Металлику. А все остальное неважно.
========== LikeS ==========
Конечно, у Питера есть Инстаграм. Зеркало двадцать первого века. Впрочем, в его случае это скорее фотокамера с немедленным обнародованием.
У Тони тоже есть. И Инстаграм, и Твиттер, и что-то еще из набора современного человека. Джарвис в свое время устроил маркетинговый ход, Пятница поддержала. А он проговорил пару пьяных твитов и забыл про их существование. Обсуждалось в желтой прессе еще две недели.
Он не видит смысла в лайках, репостах, комментариях. Питер вот видит. Слава богу, не смысл жизни, но к выкладываемым фотографиям относится бережно. Просторы с высоты птичьего полета, детали городского минимализма, россыпь учебников — в галерее у него полно всего, но в ленту попадает самое лучшее. А он еще и сомневается в качестве фото.
Тони упорно не понимает, почему его слово не перевешивает мнение десятков тысяч сомнительных людей по ту сторону экрана. Он сказал, что у Питера классно выходит — значит, так и есть. Но тот постоянно поглядывает в экран, считая лайки и комментарии. Глупость какая.
Недолго думая, Тони передает ему в ведение все свои соцсети. Отвлекающий маневр. Питер — точнее Карен, — забирает доступ с таким видом, словно получил рождественский носок, из которого вываливались конфеты в шелестящих обертках.
— И что, я прям могу постить? Тебя? Что захочу? То есть как бы твое? Ну, кроме лаборатории и всего такого серьезного…
— Все, что пожелаешь, — бросает Тони. Хуже, чем он, Питер точно не сделает. Тот на пару минут превращается в фаната, которому в руки попал инстаграм самого Тони Старка, с горящими глазами залезая в аккаунт. Обалдеть.
— Хм. А тебя без одежды? — уточняет Питер как бы между делом, уткнувшись в телефон, но с любопытством поглядывая на Тони. С тем мастерски изображаемым невинным любопытством, которое с легкостью и безошибочно провоцировало Старка на всякие непотребства.
Приходится раздеваться. Не для фото, конечно, но без него позже тоже не обходится. В личную коллекцию.