Короче, Питеру происходящее за счастье и все довольны. Вдобавок ко всему, Тони ему за это платит. Не в том смысле, что меркантильность взыграла, нет. В их «тони-я-не-могу-брать-от-тебя-деньги» отношениях и так случились подвижки — Питер не чурался хотя бы подарков. Упорно не говорил, чего ему хочется, но Тони наблюдал или полагался на подсказки Карен. Определенно прогресс, учитывая, что они уже несколько месяцев живут вместе.
А деньги были. В виде безлимитной кредитки, оформленной на Питера. И так как владелец ей с завидным упорством не пользовался, Тони предложил сделать вознаграждение за работу. Целый пост в день. Адский труд, серьезно. Тони вот ума не находил, что постить (более того, даже не задумывался), а Питер — с легкостью. Тем более, это теперь профессией считается.
Как и следовало ожидать, Питер возмутился до кончиков волос. Он, видите ли, гордо живет на стипендию и удаленно подрабатывает — накатывает работы по физике и биологии нерадивым школьникам. И он ведет сети за просто так. Но после того, как Тони угрожает забрать аккаунты обратно, мотивируя тем, любой труд должен быть оплачен! — приходится заключать договор с совестью.
Все в выигрыше. Тони чуть больше спокоен за благосостояние Питера, Питер радуется оказанному доверию, да и соцсети не пустуют. Тони заглядывает пару раз в ленту, находя себя и короткие циничные подписи в его духе. Сойдет.
Однако, со временем он понимает, что чего-то в ленте не хватает. Кого-то. Очень важного и существенного, занимающего огромную часть его жизни, но остающегося за кадром.
— Нам нужно селфи.
С таким лицом люди обычно заявляют, что необходимо взять кредит или ринуться в бега. Тони же отвлекает деловым предложением Питера от утренних сборов. Тот недоуменно соображает что к чему, заныривая в футболку.
— В восемь утра?
— Ну да. Ты все еще заспанный и не в меру очаровательный, — Тони отвлекает и целует Питера в лоб, вызывая солнечную улыбку, а после целует его в висок, снимая их на крошечную камеру, прицепленную на подушечку пальца. Что-то подобное он встроит в костюм Паука, проверка качества.
— Ты чего? — Питер повисает у него на плече, сразу поддаваясь таким милостям с утра пораньше. В доме точно есть кот, который нагло врывается в утро и забирает все внимание.
— Отлично, — Тони оценивает фото с голограммы. — Пятница, закинь это в мой инстаграм. И отключи комментарии.
— Что? Пятница, стой!
Зная, что его не послушают, Питер лихорадочно достает свой телефон, открывая аккаунт Тони.
— Не сметь удалять. Руки завяжу, — предупреждает Тони, не продолжая мысль, что можно сделать со связанным Питером — тот слишком взволнован.
— Тебя ничего не смущает? — он переводит потрясенный взгляд с экрана на Тони, удостоверившись, что это не шутка.
— Смущало бы, если бы Мэй не знала — ее нервный срыв был бы лишним. А так — простое подтверждение слухов. Ты что, против?
— Нет, — с сомнением тянет Питер, теряясь в словах в противовес его невозмутимости, — это… Неожиданно. Очень.
— Давно пора.
— А комментарии зачем вырубил?
— Потому что ты их будешь читать. Мне твои нервы дороже, — пожимает плечами Тони, потягиваясь и направляясь к лестнице. — Кстати, если мой фотограф поторопится, то я даже приготовлю ему завтрак.
Питер заторможенно кивает, все еще ошарашенно поглядывая на растущее количество лайков и поражаясь, как легко сделался самым обсуждаемым событием дня. Что поделать, век технологий.
========== Can’t smile without you ==========
Когда Питер уезжает на учебную конференцию, Тони открывает для себя нечто невероятное, занимающее огромную часть их жизни, но до сегодняшнего дня во многом обходившее его во всех смыслах.
Питер не просто уезжает на неделю. Питер оставляет его с четвероногим ураганом, лающим и звонким. Это уже не вечером пройтись с Эйти по скверу или подлить воды в миску — это целый план действий. Нужно гулять с ним дважды в день, кормить, мыть лапы и уделять много времени. Вроде бы у них с Питером одинаковые двадцать четыре часа, но Эйти всегда получал свою заботу без ущемления внимания Тони. Тут же его нужно целенаправленно чем-то занимать.
У Тони не настолько много энергии, чтобы носиться с псом на прогулках, как это делает Питер, поэтому на второй день он дипломатично меняет послушание на свободу. Снимает с поводка. Чтобы спустя десять минут с каменным лицом наблюдать, как тот весело валяется в песке, предварительно прыгнув в лужу.
Вечерами он отдает ему на растерзание Дубину — беспроигрышный вариант. Тот выезжает в холл, и Эйти третий день подряд начинает знакомство, как в первый раз. Оглядывает, обходит, принюхивается, скребет лапой покрытие, пока Дубина вопросительно жужжит. Это работает. Лучше так, чем носиться по пентхаусу. Хотя без этого не обходится. Особенно когда Тони вне дома.
Еще Тони тратит время на то, чтобы расчесать локоны этой Рапунцель, собрать клочья шерсти, а заодно на провальную попытку почистить зубы. Эйти выворачивается, скалится и ни в какую не хочет уступать. Звонок Питеру не помогает, и остается махнуть рукой.
На следующий день Тони понимает, что причина была в запачканных маслом руках. Вроде отмытых, но запах въедливый, учуял. Методом проб, ошибок и антисептика без запаха вторая попытка вечернего марафета проходит удачно.
Все бы ничего, они находят общий язык, пусть не такой активный, как у Питера, держат дистанцию. Если бы в остальное время Эйти не нервничал.
На любой посторонний звук он бежит к лифту, с надеждой виляет хвостом. Ему же, глупому, не объяснишь, что Питер приедет через несколько дней. Глупый-то глупый, но Тони не может на него спокойно смотреть, пока тот преданно сидит в холле, ожидая, что хозяин вернется.
В ожидании Тони и сам испытывает тоску. Не сразу, но по вечерам это ощущение настигает, принимает в объятия. К концу недели так и вовсе ловит себя на мысли, что вместе с собакой порывается высматривать Питера в дверях. И это тоже глупо, вот ведь, только что по видеосвязи говорили. Но без него в доме как-то безжизненно. Вот тут на кухне обычно забыты наушники, в гардеробной всегда разворочена стопка вещей на полке и скинуты кроссовки в углу, а в ванной не хватает зубной щетки и бритвы. В постели — тепла, когда есть кого прийти и обнять, прижать к себе под одеялом перед сном. Некому с утра крикнуть «Эй, тут какой-то парень в крутом костюме помог полиции. Не знаешь, кто это?». И Питер ведь появляется сразу в гостиной или рисуется в спальне, словно ожидает увидеть кого-то другого. А Тони незачем преодолевать лишний десяток метров, чтобы поцеловать его в награду.
— Эй, животное, — зовет Тони Эйти со всей лаской, на которую способен, расположившись вечером на диване. Тот тревожится, дергает ушами в ожидании. Ждет. И, быть может, в Тони играет подобие ревности. Непритязательной, глупой. Это же Питер его воспитывает, его Эйти и ждет. Тони снискал звание хозяина номер два.
Но Эйти все равно подбирается к нему под бок, устраивает погрустневшую морду на животе. Тони чешет его за ухом, не так, как Питер, по-своему. Тот издает странный звук, что-то между довольным урчанием и скулежом.
— Не против моей компании, да? — риторически усмехается Тони, поглаживая. Странно так. Он часто разговаривает в пустоту, но Пятница всегда отвечает, а тут только частое сопение. И тепло.
— Не смотри так. Питер завтра вернется. Вот я же не хожу с таким понурым видом. А ты что придумал?
Эйти будто бы все понимает, но хвост все равно дрожит. Тони вздыхает, зарываясь рукой в мягкую шерсть. Тот даже смачно зевает, расслабляясь постепенно. И вновь резко настораживается. Срывается с места и вылетает в холл. Опять почудилось. Махнув рукой, Тони вытягивается на освободившемся диване, как сладость потягивания рушит восторженный лай.
— Кто тут такой счастливый? — раздается родной голос из холла, и Тони четко знает, что ответом будет не только Эйти.
В холле Эйти прыгает, взрывается визгами радости, лезет к Питеру, не даваясь погладить толком. Тот пытается обхватить, обнять — без толку. Только смотрит на Тони, улыбаясь и принимая собачью радость, которая отодвигает чемодан к лифту.