Расставаться с кораблем оказалось тяжелее, чем мог себе представить. Попрощавшись с командой, на катере обошел, отдавая честь флагу, монитор, поцеловал нагретую солнцем сталь борта. И все еще как-то не укладывалось в голове, что уже без меня корабль проведет здесь очередную — возможно, тревожную — ночь.
В тот же день я сел в Хабаровске в поезд.
Не загадывая, как сложится дальше моя флотская судьба, я был благодарен ей за трудные и счастливые годы, проведенные на Амуре. Тут я понял, что значит пройти командирское становление. Мне посчастливилось служить в молодости под началом очень хороших командиров — Сюбаева, Бирина, Толстика, Куприянова, Кадацкого-Руднева… У них я научился многому такому, что оставалось со мною навсегда.
С Пины — в Измаил
Три года учебы в старинном особняке на Васильевском острове пролетели быстро. Академия чрезвычайно обогатила знаниями, учиться было очень интересно. А как распорядилось мною командование после спешного, без завершения госэкзаменов, выпуска, читателю уже известно. И пора вернуться к июню 1940 года.
В Киеве, в штабе Днепровской флотилии, мы с капитан-лейтенантом Меняйло узнали новости, сообщить которые до прибытия туда нам никто не мог. Оказывается, основные корабли флотилии под флагом ее командующего капитана 1 ранга Н. О. Абрамова вышли за пределы Днепра. Эти корабли стояли теперь в Одессе, готовясь идти на Дунай в связи с предстоящим возвращением Советскому Союзу Бессарабии, отторгнутой в годы гражданской войны и интервенции. В Киеве осталось совсем немного кораблей. А в нескольких сотнях километров севернее базировался Пинский отряд флотилии, предназначенный для действий на мелководных реках белорусского Полесья.
Приняв штаб, я телеграфом испросил и получил разрешение командующего побывать в Пинске. Отправились туда с капитан-лейтенантом Меняйло на днепровском пароходе, а по Припяти и Пине пронеслись на глиссере.
Леса, стеной стоявшие по берегам, перед Пинском широко расступились. Тихая Пина текла тут меж заболоченных лугов, и мы издалека увидели высоченную колокольню, а затем поднялся из-за горизонта и весь утопающий в зелени городок.
Познакомились с базой Пинского отряда, со стоявшими здесь кораблями, со своеобразными условиями плавания. Довольно забавно выглядело, особенно после амурских просторов, как маленький, имеющий минимальную осадку (но неплохо вооруженный) монитор стопорит ход, чтобы пропустить стадо коров, переходящих вброд Пину. А с берега, до которого рукой подать, из своих высоко размещенных гнезд невозмутимо рассматривают корабль, совсем его не страшась, черно-белые аисты.
Побывали мы и на старинном Днепро-Бугском канале, выводящем к границе, на Западный Буг. Канал этот, расположенный в западных областях Белоруссии, которые были освобождены меньше года назад, выглядел каким-то «дорежимным», ветхим: все его шлюзы — деревянные.
Хоть и нешироки, немноговодны были здешние реки — и Пина, и Ясельда, огибающая город с другой стороны, расположение их позволяло флотилии активно содействовать войскам, обороняющим этот приграничный район. Тем более что местами можно было продвигаться только по воде — вокруг раскинулись массивы непролазных пинских болот.
После бесед с комсоставом отряда решил провести оперативно-тактическую штабную игру. Темой взяли оборону Пинской базы. Во время подведения итогов игры мне вручили телеграмму. Она гласила, что Днепровская флотилия расформировывается и на ее основе создаются две новые — Пинская и Дунайская. Командующим Пинской флотилией был назначен контр-адмирал Рогачев, который, как сообщалось, уже отбыл из Киева. Поскольку о начальнике штаба ничего не говорилось, я посчитал, что оставлен в своей должности, только на флотилии с другим названием, главная база которой будет здесь, в Пинске.
С Д. Д. Рогачевым я был знаком по Амуру. Знал его командиром корабля, дивизиона, а в конце моей службы там — бригады мониторов. Это был старый моряк, в прошлом балтиец, горячий и вспыльчивый, но самозабвенно любивший корабельную службу.
Встреча командующего, прибывшего на глиссере, прошла по всей форме. Корабли были построены в две колонны с экипажами на верхних палубах. Рапорт я ему отдал с другого глиссера посреди реки.
Обсуждая наши дела и задачи, мы засиделись в штабе до полуночи. А под утро Рогачев разбудил меня и показал только что полученную телеграмму — неожиданный для нас обоих приказ о моем назначении начальником штаба Дунайской военной флотилии.