Провести мимо этих батарей, по существу — кинжальных, надо было ни много ни мало сто один вымпел — столько кораблей насчитывала к исходу дня 18 июля наша флотилия, включая глиссеры и штабные катера. Корабли двигались несколькими группами, чтобы не создавать слитного гула машин, и с большими интервалами внутри каждой, чтобы не сближать для противника цели.
«Ударный», сопровождаемый бронекатерами, шел головным. На подходе к Периправе были выключены дизеля и моторы, и корабли, удерживаемые рулями на фарватере, несло вперед течением. На палубах все замерло, слышалось только журчание воды за бортом. Тишина стояла и на берегу. «Дрыхнут они все, что ли?» — произнес кто-то шепотом. Наверное, так оно и было.
Вслед за флагманом тихо, без боя, вышли из Килийского гирла еще два монитора, много мелких кораблей. Огонь был открыт только по кораблям последней группы, да и то с опозданием. Прикрывая арьергард, вступили в бой наша батарея под Вилковом и мониторы, занявшие позиции в Очаковском рукаве дунайской дельты. Мы потеряли один бронекатер с экипажем. Сто кораблей прорвались. Из них около десяти имели повреждения и потери в людях. Бронекатера, шедшие концевыми, поставили на фарватере остававшиеся у нас мины.
Следующий день флотилия провела в дунайской дельте. Корабли рассредоточились, замаскировались в камышах. Море слегка штормило, и надо было подготовить экипажи к предстоящему походу.
Под вечер корабли стали сниматься с якорей по дивизионам и отрядам. Замыкала движение канлодка из Одесской базы, принявшая на борт демонтированные орудия последней дунайской батареи. «Ударный», перед тем как дать ход, произвел огневой налет по Периправе. Это был наш прощальный салют Дунаю.
Волнение достигало трех-четырех баллов. Крейсеру «Коминтерн» и двум эсминцам, которые вышли из Одессы нас прикрывать и держались мористее, это было нипочем. Но плоскодонным речным кораблям приходилось туговато. Довольно скоро начали поступать семафорные донесения об изгибах корпусной стали, о первых трещинах. Личный состав стоял по отсекам в готовности к борьбе за живучесть кораблей. На некоторых уже приходилось откачивать воду.
Но корабли шли вперед. И люди, борясь со стихией, веселели.
— Ни черта, дойдем! И еще повоюем!
Не знаю, кто это крикнул на палубе «Ударного» звонко и задорно, — кажется, высунувшийся из люка моторист. А запомнилось, должно быть, потому, что это отражало общее настроение и что-то в этом роде говорил себе, наверное, каждый из нас.
Глава третья
ДНЕПРОВСКАЯ ВОЗРОЖДАЕТСЯ В СТАЛИНГРАДЕ
«Стиснуть зубы и драться!»
Переход по неспокойному морю дался нелегко: некоторые мониторы и катера получили повреждения, каких не имели за месяц боев. Но все сто вымпелов, выведенные из Дуная, были к утру 20 июля у одесских причалов.
Нас встретил член Военного совета флота дивизионный комиссар Н. М. Кулаков. Он побывал на многих кораблях, хвалил моряков за боевые дела, расспрашивал о подробностях последних событий на Дунае. Чуткий к тому, что волнует краснофлотцев и командиров, Николай Михайлович, не дожидаясь вопросов, разъяснял: флотилия остается флотилией, называться будет по-прежнему Дунайской, а воевать — пока на других реках, где надо помочь армейцам остановить врага.
В Одессе находился также заместитель Наркома ВМФ вице-адмирал Гордей Иванович Левченко. Вернувшись откуда-то ночью (шла подготовка к обороне города и военно-морской базы), он вызвал контр-адмирала Абрамова, бригадного комиссара Беленкова и меня. На ночном совещании у Левченко определились наши ближайшие задачи. Определился и новый, сокращенный, состав флотилии.
Одесской базе мы передавали береговые батареи и 38 сторожевых катеров, бывших пограничных (но командовавшего ими капитан-лейтенанта И. К. Кубышкина оставляли на флотилии командиром дивизиона бронекатеров), а два монитора — в Днепровский отряд Пинской флотилии, действовавший под Киевом. Остальные корабли было приказано вести в Николаев, на Южный Буг. Туда же отправлялись по суше наш зенитный артдивизион, рота морпехоты и подразделения, сформированные в Измаиле, а по воздуху — эскадрилья истребителей.
Нас предупредили: в Днепровско-Бугском лимане много сброшенных фашистской авиацией мин. Но малая осадка кораблей позволила пройти по кромке прибрежных отмелей.
В лимане, когда миновали Очаков, старшие лейтенанты П. Д. Визельмирский и В. М. Орлов вывели из общего строя свои мониторы «Жемчужин» и «Ростовцев». Подняв традиционный прощальный сигнал «Счастливого плавания», они отвернули вправо, к устью Днепра. А Дунайская флотилия вошла в Южный Буг, в низовьях необъятно широкий, поднялась до Николаева.