— По мере возможности будем усиливать, — ответил Н. Г. Кузнецов. — О видах на это информирует вас подробнее вице-адмирал Степанов. Зайдите также к кадровикам, они подбирают для вас людей. Побывайте в Главном политуправлении и в Управлении боевой подготовки.
Мне сообщили, что намечается довести боевой состав флотилии до трех бригад. Усиливать ее предполагалось прежде всего бронекатерами. Вообще ориентация была на легкие, небольшие корабли. О мониторах не заходило и речи: с ними и в верховьях Днепровского бассейна не очень-то развернешься, а как продвинуть их дальше, хотя бы на Западный Буг? Поскольку флотилии предназначалось идти вперед и вперед вместе с наступающими сухопутными войсками, это и определило, какие ей нужны корабли.
Флотская служба ВОСО делала все возможное, чтобы ускорить движение эшелонов, которые шли отнюдь не по «зеленой улице» — дороги едва справлялись с более срочными и важными перевозками. Инженерное управление ВМФ откомандировало к нам прекрасного специалиста по оборудованию баз инженер-полковника Н. Л. Белявского, который стал начальником инженерного отдела флотилии.
В ближайшие дни я должен был представиться командующему фронтом. Но примет ли он всерьез новорожденную флотилию, узнав, что у нас пока всего около двадцати пяти пушек — меньше, чем в одном артиллерийском полку?..
И все же я ехал из Москвы на Днепр в приподнятом настроении. И даже еще надеялся, что днепровцы, быть может, успеют начать боевые действия до ледостава.
Пироговка на Десне
Сойдя с поезда в Курске, еще издали заметил своего начальника штаба. Предупрежденный телеграммой, К. М. Балакирев ждал меня здесь с машиной. Мы не виделись два года, с тех дней, когда дунайцы обороняли Херсон. Как я знал, Константин Михайлович перенес тяжелое ранение. Но выглядел он по-прежнему — загорелое, обветренное лицо, грудь колесом, мощная, почти квадратная фигура здоровяка-крепыша, которому все нипочем.
Пока ехали на газике к Десне по раскисшим осенним дорогам, начальник штаба вводил меня в курс дел в Пироговке. Там блестяще развернулся начальник ВОСО Кобылинский: до прибытия первого эшелона успели проложить к реке от основного пути 800-метровую железнодорожную ветку. Вовремя был готов и склиз, на который катера ставились железнодорожными кранами. Дивизион бронекатеров находился уже на плаву. Прибывали составы с флотильским имуществом. Последние эшелоны с кораблями были на подходе.
Балакирев рассказывал, как вместе с моряками строили склиз и спускали на воду катера колхозники из окрестных сел. Приходили они без всяких нарядов, без расчета что-то заработать. Люди, исстрадавшиеся под фашистским игом, рвались пособить, чем только могли, советским войскам.
Спокойная неширокая Десна, по берегам которой стояли голые, сбросившие листву, леса, выглядела уже предзимней, стылой. Но, по наведенным справкам, замерзать раньше декабря ей не полагалось. А увидел на воде бронекатера с плещущими на ветру бело-голубыми краснозвездными флагами — и сумрачная река словно посветлела. Раз есть корабли на плаву, значит, флотилия уже живет!
Где бы ни пришлось вступать в боевые действия, с Десны кораблям надо было выходить на Днепр. А сначала — спуститься к Чернигову, где намечалось развернуть на первых порах береговой ФКП флотилии.
Но можно ли начинать движение вниз? В каком состоянии фарватер Десны? Ответить на это должен был старший в то время из наших гидрографов инженер-капитан Василий Иванович Рязанцев. Его я и вызвал для доклада, как только добрались до Пироговки.
Рязанцев был послан на Днепровский бассейн еще в составе разведгруппы капитан-лейтенанта Семенова. Затем под его начало поступили молодые офицеры-гидрографы — А. И. Шатов, М. И. Якимов, М. И. Дугин, М. К. Марченко. К тому времени определилось, что заняться им следует в первую очередь Десной.
Десна между Пироговкой и Черниговом — 125 километров по судовому ходу — была разделена на участки по числу офицеров в маневренной партии. Каждый из офицеров персонально отвечал за готовность своего участка к проводке кораблей.
Оснащение имелось только самое легкое — промерные секстаны, буссоли, мерные лини, а специальных плавсредств никаких. Обходились так называемыми дубками — долблеными лодками, исстари используемыми в этих краях, которые предоставляли местные жители. Работы же оказалось невпроворот. В годы фашистской оккупации судоходства на Десне не было, за фарватером никто не следил, почти ничего не уцелело из береговой навигационной обстановки, не говоря уже о бакенах на воде. И наверное, не особенно много успели бы сделать пятеро гидрографов, если бы не пришли на помощь речники-десняки.