В штаты флотилии включили теперь и стрелковое подразделение — отдельную роту берегового сопровождения кораблей: три взвода автоматчиков и батарею 82-миллиметровых минометов, всего 260 бойцов. Роту укомплектовали в основном краснофлотцами и старшинами, переведенными с Волги, где по завершении траления свертывались наблюдательные посты. Но были тут и переодетые в армейские гимнастерки с флотскими тельняшками молодые полесские партизаны — их направил к нам Алексей Ефимович Клещев. А моряков из отряда, которым в первых припятских десантах командовал Николай Чалый, распределили по взводам как ветеранов.
Рота на автомашинах прибыла из Пинска в район сосредоточения флотилии близ устья Нарева. Капитан Старостин, назначенный ее командиром, был офицером с боевым опытом. У краснофлотцев чувствовалось приподнятое настроение. Однако, знакомясь с ними, я услышал и претензию: оказывается, не всем нравилось название «рота сопровождения».
— Как же вы хотите называться? — спросил я.
Ответили дружно:
— Морской пехотой!
Объяснил, что, как бы ни именовалась рота, они теперь самые настоящие морские пехотинцы и делать им предстоит все, положенное морской пехоте, а прежде всего — ходить в десанты.
С теми днями накануне вступления флотилии в новые бои связано у меня и памятное событие личного порядка. Пришла телеграмма, подписанная заместителем Наркома ВМФ Г. И. Левченко. Гордей Иванович, опередив официальное извещение, поздравлял меня с присвоением звания контр-адмирала.
Под Сероцком и Зегже
ФКП флотилии, не раз перемещавшийся по мере продвижения кораблей вперед, находился теперь в Старых Лазах, ВПУ — в Съленжанах, близ устья Нарева.
Весь месяц, затраченный на форсирование бугских перекатов, штаб флотилии внимательно следил за обстановкой в полосе фронта от Праги-Варшавской до Сероцка, стоящего у устья Нарева. Быть в курсе событий помогало присутствие в штабе фронта флотского офицера. Теперь это был уже не прикомандированный оператор из штаба флотилии, а зачисленный в штат штаба фронта офицер, служивший до этого в центральном аппарате ВМФ, — капитан 3 ранга Дудник.
Особенно нас интересовало положение на сероцком плацдарме, занятом советскими войсками за Наревом в начале сентября (но сам Сероцк, превращенный противником в сильный узел обороны, оставался в его руках). Гитлеровцы неоднократно пытались вернуть себе всю эту территорию. В первых числах октября им удалось вклиниться в нее контрударом танковых дивизий. Однако 65-я армия вскоре восстановила положение и теперь готовилась, как и другие армии фронта, возобновить наступление.
Участие в нем днепровцев было заранее предусмотрено. 11 сентября, когда бронекатерам 1-й бригады еще оставалось преодолеть десятка два перекатов, поступила директива командования фронта, определявшая задачи флотилии на ближайшее время. На участке от устья Нарева до крепости Модлин, стоящей при впадении Буга в Вислу, нам надлежало, как это уже было на Припяти, действовать на стыке двух армий: справа — 65-я, слева — 70-я. Флотилии планировалась огневая поддержка их флангов, а в случае отхода противника — преследование его всеми кораблями. Требовалось также быть готовыми к высадке тактических десантов и к возможным переправам войск через Буг.
Кстати сказать, ниже Сероцка реку называют уже Буго-Наревом. Это местное название, не попавшее на географические карты, возникло, вероятно, потому, что довольно трудно определить, впадает ли Нарев в Буг или наоборот. Две реки встречаются на польской равнине как равные и, соединившись, чтобы нести свои воды к Висле, образуют как бы новую реку — короткую, но довольно широкую, с постепенно возрастающими глубинами. На Буго-Нареве нам пришлось воевать гораздо дольше, чем думалось вначале.
Сразу по получении директивы фронта я побывал на сероцком плацдарме, на КП 65-й армии. Командарм Павел Иванович Батов (после того как мы виделись на Березине, он стал генерал-полковником) встретил как старого знакомого: