По приказанию комдива тело героя было вынесено из ничейной полосы (рядом с ним лежали четыре убитых гитлеровца). Комдив счел также своим долгом посмертно наградить моряка. Ценный «язык», о котором узнал командующий фронтом, был отправлен на его КП.
После перехода к обороне производились перегруппировки войск, и у нас не раз менялись соседи. В ноябре по Буго-Нареву прошла разграничительная линия между 1-м и 2-м Белорусскими фронтами и флотилия оказалась на их стыке, оставаясь в оперативном подчинении 1-му Белорусскому. Но его теперь возглавлял Маршал Советского Союза Г. К. Жуков (а К. К. Рокоссовский стал командовать 2-м Белорусским фронтом).
Предзимний ледоход и наступивший в середине декабря ледостав заставили отвести корабли в заранее присмотренные затоны на Буге. Плавбатареи, благодаря большой дальнобойности своих орудий, могли и оттуда поражать цели не только на переднем крае противника, но и дальше. В боевых действиях остальных кораблей наступила пауза. Ее использовали для ремонта, для боевой подготовки.
Офицерский состав взялся за изучение по всем имевшимся материалам рек бассейна Одера. В том, что с Вислы пройдем и туда, не сомневался — после того как одолели бугские перекаты — никто. Беспокоило лишь, как бы не задержала зима: наступление в глубь Германии могло развернуться раньше, чем вскроются реки. Надеялись, однако, на то, что весны на западе ранние.
Глава шестая
БЕРЛИНСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ
Курс — на реки Германии
Никто еще не предупреждал нас о предстоящем наступлении, не ставил флотилии связанных с ним задач, а подготовка к нему в первые дни нового, 1945 года становилась в прифронтовой полосе все заметнее. К переднему краю подтягивались по ночам войска, артиллерия, танки. На нашем ФКП появлялись армейские командиры и предупреждали, что придется «немножко потеснить матросиков» — приказано временно разместить часть по соседству с зимовавшими на берегу корабельными командами. В густых лесах вырастали прикрытые еловыми ветками штабеля снарядов. По всему чувствовалось — для сокрушительного удара по врагу накапливается громадная сила.
Наши плавбатареи, которые со своих зимних стоянок простреливали расположение противника на глубину до 10 километров, также получили по три боекомплекта. Корабли же могли возобновить активные боевые действия только после вскрытия рек.
Где будет к тому времени фронт? На каких водных рубежах понадобится боевое содействие флотилии сухопутным войскам? Мы с Балакиревым и Колчиным прикидывали на картах возможные варианты использования наших сил. Оперативный простор виделся широчайший. Протяженность Одера только от Бреслау до Штеттина (ныне Вроцлав и Щецин) — многие сотни километров. И сотни же километров — путь по рекам и системе каналов от Вислы до Шпрее, к центру Германии. А днепровские корабли могли пригодиться также и в низовьях Вислы и даже в прибрежных водах Данцигской бухты — допускали мы и это.
12 января я был вызван в Москву. Как гласила телеграмма начальника Главного морского штаба — для доклада наркому о состоянии флотилии и ее готовности к ведению дальнейших боевых действий.
Адмирал Н. Г. Кузнецов принял меня 15 января. В прошлый раз я был у него с докладом в ноябре сорок третьего, когда Днепровскую флотилию, только что возрожденную, представлял ее передовой отряд, находившийся на колесах, в пути с Волги на Десну. Теперь она, насчитывающая более ста вымпелов, стояла в бассейне Вислы, готовая двинуться дальше. Наверное, нарком не мог не оглянуться мысленно на пройденное.
— На Березине, на Припяти и под Варшавой, — сказал Николай Герасимович, — днепровцы воевали смело, напористо. Армейское командование действиями флотилии довольно, и это самая большая ей похвала.
По ходу моего доклада Н. Г. Кузнецов задавал много вопросов о практике взаимодействия с сухопутными войсками. Когда я перешел к дальнейшим возможностям флотилии, он решительно подчеркнул: