— Спасибо… Этого хватит… я думаю.
Я по-прежнему ничего не понимал, но дольше оставаться в магазине не имело смысла. Взял пакет, ненароком прикоснувшись при этом к ее руке. Девушка вздрогнула и неуверенно произнесла полушепотом:
— Мы до пяти работаем…
— До пяти?.. — переспросил я машинально.
— Ну, да… — кивнула девушка. Сегодня же пятница. Короткий день… Да и смысл сидеть дольше? Кому надо уже затарились. Теперь до вторника никто и не покажется.
— А почему аж до вторника? — я по-прежнему конкретно тупил. Но надо ж было хоть какую-то информацию получить.
— В понедельник же завоза нет… — и видя, что я все равно не понимаю, объяснила доступнее. — Кто ж за руль сядет? Не, водители найдутся, но ни один врач путевку не подпишет. Оно им надо?
— Ах, в этом смысле… — я сделал умное лицо. — Тогда понятно… Значит, до пяти...
Я понятия не имел, где нахожусь, что происходит и куда мне идти, когда окажусь снаружи. Поэтому решил не отказываться от возможности продолжить знакомство. Девушка симпатичная, деньги, судя по толщине бумажника, имеются. Так что на какое-нибудь кофе с пирожным точно хватит, а там будем посмотреть.
— Леночка…
Задумавшись, я не сразу сообразил, что продавщица правильно поняла мои слова и подхватила инициативу..
— Красивое имя. Николай… И я не прощаюсь…
Перешагнул порог и остановился в узком тамбуре, между внутренней и внешней дверью. Собираясь с духом, прежде чем выйду наружу, поскольку не имел ни малейшего понятия, что меня там ждет.
— Эй, подруга! — донесся голос второй продавщицы. — Ты чего к этому алконавту прилипла? Совсем что ли по мужику оголодала.
— А ты нет? — огрызнулась Леночка. Но все же снизошла до объяснения. — Глаза разуй. Ты видела как он одет? Да нашей с тобой годовой зарплаты не хватит даже на одни ботинки. А костюм?.. Теперь сюда смотри… Ты сколько в гастрономе работаешь?
— Седьмой год. А что?
— И много видела алкашей, которые за фанфурики пятидесятитысячными купюрами расплачиваются?
— Иди ты? Реально «Мономаха» выложил? Не врешь?
— Сама смотри… И знаешь, что сказал?
— Даже боюсь предположить?
— Сперва спросил: «Хватит?». А потом: «Сдачи не надо».
— То есть как? Откуда у тебя упаковка?
— Какая упаковка, дура? Всего семь флаконов и было. Которые мы для себя припрятали.
— Офигеть! С Луны свалился, что ли? Цен не знает? Или его так плющило, что все пофигу, лишь бы вмазать? Вот чертовы пьянчуги. Совсем на свете мужиков нормальных не осталось. Чтоб вы уже поскорее передохли от своей водяры!
— Нет, не похож он… — встала на мою защиту Леночка. — Бритый… Отутюженный… Да и не пахло от него совсем. Видимо, для друга брал. А что цен не знает… Знаешь, Дусь… Я думаю, он из тех… ну, которым все шофер или адъютант домой приносит. Из спецраспределителя.
— Ой, мамочки! Как же я сама не сообразила? — всплеснула руками вторая продавщица. — Что ж ты, дура, вот так просто его отпустила? На навар позарилась?
— А что мне надо было за рукав хватать? — опять разозлилась Леночка.