— Состязание? — сосед призадумался.
С одной стороны — заманчиво. Сразу продемонстрировать свои силы, и таким образом дать понять, что с ним лучше не связываться. Слава то впереди меня бежит. Не успел на отцовский трон усесться, а уже вотчины барона Ренделя и графа Шамова к своим владениям присоединил. А теперь сюда заявился. Явно ж не природой любоваться.
С другой — чревато. Ведь если проиграть в шутейной схватке, причем, выставив против мое «разведывательного» отряда все силы, то не решит ли мое высочество, что виконт противник слабый и брать его надо с ходу, не давая времени на подготовку. Где гарантия, что мои мечники в последний момент не повернут мечи и не уложат на месте весь цвет войск Езерского? А потом лучницы не выбьют остальных, как на перепелиной охоте?
Слово дворянина, конечно, имеет вес. Но это, если останется кому подтвердить, что бой был шутейный. Из покойников свидетели неважные, молчаливые. И историю, как водится, напишет победитель.
Но и отказаться совсем от поединка, недостойно. Могут посчитать, если не за трусость, то за неуверенность в своих силах. С опять таки, далеко идущими и не слишком приятными последствиями.
Даже интересно стало, как он выкрутиться.
— Интересное предложение, — начал неторопливо, подбирая слова и мысли. — Жаль — запоздало немного. Мои люди с рассвета в поле. И устали изрядно, а ваши… — жест в сторону запылившегося эскорта, — свежи. Какое ж тут равенство сил? Нет, если желаете, оставайтесь. Разбивайте лагерь и ждите до завтра. А я велю сейчас же прекратить обучение, и с восходом солнца — можем размяться. Как вам такое предложение?
Хитер, твое благородие… Изящно вывернулся. Вот только не учел, что имеет дело с практически дипломированным специалистом в области словесных кружев и прочих обволакиваний смысла.
— Разумный подход, милорд. Приятно видеть, когда сеньор о своих подданных так печется. Я сам такой. Не люблю людей по чем зря гонять. Толку от этого чуть, а народ злится. Но… — делаю эффектную паузу, привлекая тем самым внимание всех, кто поблизости и отсекая виконту пути отступления. — Мы-то с вами не устали. Верно?
Не ожидал. Сообразив к чему я клоню, виконт даже в стременах приподнялся, и я, чтобы не дать ему возможности придумать убедительную отговорку, быстро продолжаю:
— Это ж отличная возможность продемонстрировать нашим воинам, как умеют сражаться настоящие рыцари. Предлагаю — полный турнир. Начав с конной сшибки… А после этого — пеший поединок. Выбор оружия, как на Суде Истины*. Согласны?
(*«Божий суд» — в Раннем Средневековье способ выявления виновности. Применялся, когда обычные судебные средства не давали нужных результатов. Разновидность «Божьего суда» — судебный поединок. Между спорящими назначались поединки, так как считалось, что «высшие силы» обеспечат победу правому над лжецом и преступником. Если обвиняли женщину, то за неё мог заступиться какой-нибудь рыцарь. В основе «Божьего суда» лежит религиозное представление о том, что истина может быть установлена только вмешательством Бога. Обычно для поединка выбирали три типа оружия. Копье для конной сшибки. Потом, если копья ломались, а оба всадника оставались в седлах, применялось рубяще-дробящее оружие. Причем, поединок мог продолжаться как верхом, так и пешим порядком).
Виконт Езерский размышлял недолго. Понимая, что отказавшись от подобного, пусть и завуалированного, вызова в присутствии посла Эдуарда XII, ославит себя среди рыцарей трусом, а мой вид, в сравнении с его мощной фигурой, большого опасения не внушал, — он решился. И тут же сделал встречное предложение.
— Хорошее предложение, милорд. Почему бы и размяться? Но, это будет неправильно, если благородные рыцари станут сражаться всего лишь на потеху черни. Предлагаю сделать ставки. Видите вон там, за холмом дымы? Это деревня Липки. Двенадцать дворов. Сорок душ. Победите меня — они ваши.
Гм… А что? Молодец. Гулять, так гулять. Я тоже люблю вот так иной раз рубль ребром поставить. Прикасаюсь рукой к ладанке на груди, мол «не подведи, родная».