Лежу на спине и улыбаюсь. Улаф еще стоит на ногах, и даже рычит не от боли, а от злости, но это уже финал. С таким ранением ярл не боец. Отвоевался…
Но клювом щелкать тоже не след. Любой хищник опасен до последнего вздоха. Вскакиваю на ноги и отступаю на шаг.
Ярл пытается двинуться за мной, но его буквально складывает пополам от боли, и он падает на колени. Молот, правда, из руки не выпускает. Видимо, надеется еще, что сможет собраться с силами, или я допущу оплошность.
Это зря… Я, конечно, не профессиональный воин, но арена цирка быстро отучает от излишней рассеянности и ротозейства.
Викинги за пределами круга больше не галдят, притихли. Моя «группа поддержки» — тоже замерла. Понимают, что смерть рядом, а Старуха любит тишину. И никто не хочет привлечь к себе ее внимание.
— Чего смотришь? — под ярлом уже изрядная лужица, и силы он теряет буквально на глазах. — Добей… Позволь уйти к Одину с раной достойной воина, а не каплуном. Ты же конунг… должен понимать.
— Хорошо…
На всякий случай захожу сзади.
— Готов?
— Один! — орет Улаф. — Прости! Я не смог!
Размахиваюсь и одним мощным ударом срубаю с плеч косматую голову. В самый последний миг ощутив, как теплеет в руках рукоять меча. Разящий вернулся… Один засчитал победу.
Стоят смурые, зыркают недобро из-под насупленных бровей. Во взглядах бессильная ярость, а то и ненависть. Да уж, тот еще приз. Как в притче про всадника, оседлавшего тигра. Скачи, пока не сбросит… Нафиг, нафиг такие радости. Проблему надо решать радикально и сразу, пока метастазы не пошли. Потом будет поздно пить «Боржоми».
Делаю несколько шагов взад-вперед перед строем и останавливаюсь прямо перед одним из злобно посверкивающих взглядом. Длинная борода и усы заплетены в косички, нечесаная грива, криво подрезанная над челом, настоящим конским хвостом спускается на плечи. Ладони норманна непроизвольно тискают рукоять боевого топора. Если б не клятва — голыми руками порвал бы.
— Как зовут?
— Бьерн Грива.
— Ненавидишь меня? — смотрю прямо в глаза.
Воин скрипит зубами, не отвечает, но и взгляд не отводит.
— Это хорошо… Это правильно… Я презирал бы воина, не жаждущего отмстить смерть вождя. Тем более, главы рода… Потому что так поступать может только подлец и трус!
Похоже, от меня ждали насмешек, издевательств, унижений, так что удивление искреннее. Правда, пока еще замешано на недоверии.
— Я доволен тем, что вижу ярость в ваших глазах и никого не стану удерживать силой. Викинги никогда не были рабами! Вы свободные люди и, несмотря на уговор — по прежнему вольны сами выбирать, под чьим знаменем сражаться. Да, я победил вашего вождя и по условиям хольмганга могу требовать повиновения, но… Как я уже сказал, мне не нужны трусы и рабы, мне нужны боевые товарищи. Те, кому я смогу доверить в смертельной сечи прикрывать спину. Зонненберг* (*Солнечный пик) окружают сильные, жадные и завистливые соседи, жаждущие расширить свои владения за счет земель моего королевства, а население — превратить в холопов. Меня ждет много сражений и походов. Будет место для подвигов, славы и добычи. Но я не поведу армию наемников, сражающихся только за деньги и чей кодекс позволяет изменить союзникам, если противник заплатит больше. Я хочу возглавить не собранное невесть из кого войско, а настоящую дружину. Хирд… Где бойцы будут сражаться за общую победу, против общего врага, как одно целое, как одна семья. Чтоб разделить с моими воинами поровну и радость победы, и боль потерь… Потому что только такая армия не знает поражения!
Понесло, в общем… Подобное любой студент универа может вещать часами. Благо, телевиденье давно и плотно вошло в каждый дом, особенно если проживаешь вместе с престарелыми родственниками. Так что я щедрой рукой рассыпал перлы красноречия перед толпой норманнов, пока они не захрюкали… В том смысле, что начали переглядываться и перешептываться. Значит, пора добивать и закругляться.
— Вон там лежит тело вашего вождя. Вон там — драккар. Сами решайте — проведете Улафа Косматого в последний путь, как подобает ярлу и добровольно присягнете мне — своему новому конунгу, или бросите его, как падаль, а сами сядете на корабль и уплывете домой.
О, какую вилку поставил, аж самому понравилось.
Викинги зашумели громче, а я с деланным равнодушием отвернулся и пошел к своим. Девочки, к слову, время зря не теряли, и чуть поодаль уже горело несколько костров, распространяя по округе запах жареной дичи. Причем, амазонки держались отдельно от конников сэра Корбула, а Кристина со своими гвардейцами и вовсе особняком.