— Скоро принесут носилки. Мы его увезем.
— Очень интересно, но не очень понятно. И с чем такая "привилегия", — по моему голосу не было понятно, сарказм это или нет, — связана?
Я сидела рядом с лежащим в бессознательном состоянии Койтом — спасибо, что метаться перестал — и вслушивалась в мирный стук колес. Остановка вышла смазанной, прощание тоже, но я четко решила для себя приехать сюда еще раз, когда это все закончится. Волки лежали у кровати, то и дело кидая тяжелые взгляды на снующих туда-сюда слуг.
— Потому что в старых семьях, где маг — каждый первый, накапливаются определенные, — Ивар отвлекся от своего чтения, — не обязательства, но… требования магического плана. У кого-то потенциал настолько высок, что его надо огораживать. Кому-то нужно пить кровь совместимого мага каждое новолуние, да, и такое есть. И каждый случай такого перекоса уникален, то, что работало у предков, может не сработать даже не у правнуков или внуков, а у собственных детей. Магическая совместимость и связанные с ней проблемы в жизни… Расчеты и расчеты.
Мы снова невольно вернулись к вопросу о многопартнерских браках у магов, как еще это назвать? Хронист с завидной завистью в речах рассуждал о тех, кому подходит один-единственный маг, кому не приходится ежеминутно выстраивать взаимоотношения и поддерживать эту систему. Императорской семье в этом плане везло не часто. Как вам перспектива шестнадцати жен? А десяток мужей?
Я подняла взгляд от книги, которую все еще держала в руках. Россовой с усмешкой пожал плечами и кинул заклинание в сторону бесчувственного тела, проверяя состояние. В принципе, если очень сильно отрешиться от установок и воспитания… То в чем-то я даже не против. "Представления о морали и желание все загнать в единые рамки — удел плебеев, но и их же величайшее счастье". Загонять в рамки морали… Вспомнился внезапно покойный Игорь. Если моральных рамок у потомственных магов нет — почему же его тогда…
— Ивар?
— Да? — он перехватил взгляд, считывая поверхностную мысль.
— Понял. Просто резать своих же — последнее дело, вот и все. И афишировать. Олег об этом не знает, но… он, прикрыв меня, выжил просто потому, что я смог прямо в бою пустить "под нож" всех недобитков в радиусе полумили. Запитать его их кровью и дотащить до лазарета.
Он смотрел прямо, готовый к любой моей реакции, но раскаяния было ни на грош. Впрочем, я могу его понять. А вот что тут сказать… Книга легла на кресло, а я пересела к Россовому на колени, опуская голову на плечо. Дверь щелкнула, впуская Левачева в помещение вместе со штатным целителем. Пришлось лезать с удобного места. Олег посмотрел на нас, оценил наши скрестившиеся на нем в ответ взгляды и спросил:
— Что-то не так?
— Нет, отнюдь. Только что о тебе вспоминали, просто.
— Даже страшно спрашивать, в каком контексте…
— О том какой-ты чудесный друг и замечательный человек.
— То есть, политическое убежище мне на всякий случай искать? Вы нашли общий язык, а я слишком хорошо знаю Ивара…
От продолжения перепалки отвлек доктор, недовольно качающий головой. Всей вливаемой в Митю магии хватало только на поддержание состояния — сам он жить не очень хотел, поэтому организм и разрушался. Зябко повожу плечами… надо принимать решение, а я не могу. Стазис? То же самое, только замедленное, бесконечное, и не факт, что мы найдем потом решение проблемы. Удар милосердия? Мне не хватит на это духа. Даже согласиться на такое. Благообразный седой маг пробормотал что-то о том, что он сожалеет, что мне приходится принимать такое решение в праздник…
Какой еще праздник, минутку? "День договора. Такой вот имперский новый год в середине августа, а не зимой, как у вас", Россовой легко коснулся моих мыслей. К ним едва ощутимо пробивался кто-то еще, но даже преимущественно теоретического обучения мне пока хватало, чтобы потихоньку выстраивать защиту. Все-таки та база, которую, пусть и не полностью, Костя впечатл в мое сознание в самом начале, помогала легче усваивать материал сейчас. Да и в целом маги несколько отличались от обычных людей, как я поняла. Именно с биологической точки зрения, такая вот мутировавшая часть популяции, почти новый вид. Более сильные, одаренные, а восприятие магии влияло и на особенности мышления и психики. Куча мелких отличий, накапливающихся в целую картину.
Я попросила время на раздумье — как оказалось при разборе документов из столицы, Койт-старший отрекся от сыновей и перешел к Чернову. Пришедшая буквально полчаса назад новость не добавляла оптимизма, но поделать с этим мы сейчас ничего не могли. Отрезанные от семьи близнецы — чутье и вера в лучшее говорили мне, что второй брат тоже жив — при таком состоянии долго не протянут. Они слишком завязаны друг на друге магически. В пору было загадывать праздничное чудо, совсем как в детстве.
Я попросила время побыть в одиночестве. Ивар кивнул, набросив на кровать еще одно заклинание, обновляя подпитку. Когда все уходят, опускаюсь на кровать рядом с брюнетом. Того даже под одеялам трясет от озноба, но пальцы у него обжигающе горячие, когда он хватает меня за запястье. Разжать хватку даже не пытаюсь, устраиваясь под боком, бормочу какую-то ласковую ерунду, уговаривая не уходить, продолжать жизнь.
Магическое поле поезда внезапно тряхнуло, словно в него что-то врезалось. Пытаюсь подняться, но пальцы сжимаются так, что грозят сломать мне руку, а внезапно успокоившийся Койт улыбается и бормочет:
— Сашка…
Не знаю, слышат ли меня местные боги или кому тут поклоняются, но пусть он окажется прав, пожалуйста. Я никогда ничего не просила, предпочитая справляться своими силами, но тут… Пусть он окажется прав, а?
— Мне интересно, о чем ты думал, когда льдом швыряться начал? — в купе, превратившемся в лазарет, стало тесновато.
Россовой штопал посеченное ледяным осколком плечо, я слушала рассказ упавшего как снег на голову — ха-ха, вот это каламбур! — второго Койта, то и дело устраивая звучный фейспалм и грозя оставить себе синяк на лице. Гениально, просто гениально! Подкинуть брата смотрителю питомника, чтобы тот точно был под приглядом — я могу понять, после многократной спонтанной телепортации на мощи амулетов и собственной гордости — это еще понятно. Да и после побега из тюрьмы их явно бы там искать не стали. Но вот так плохо о нас подумать?!
— А ещё обидно, знаешь ли.
— А что ещё можно было думать? Я был уверен, что вы считаете нас предателями…
— Как все сложно… Надо ещё подумать, куда тебя устроить.
— Я от брата не уйду! — Койт поднял на меня красные от стресса и недосыпа глаза.
— Понятно, из моей кровати меня выгнали, тогда я к Ив… Что? — я не поняла взгляд Россового, обращенный ко мне.
— А ты, как я вижу, намёки понимаешь через раз, — он ухмыльнулся, натягивая рубашку. — Думаю, вам надо поговорить. Пойдём, поможешь наложить повязку.
Последняя фраза была обращена к Левачеву. Косивший под фикус Костя вышел последним, на пороге подмигнув, и плотно прикрыл дверь. Я присела на край кровати, касаясь уже не такого лихорадочно горячего лба Мити. Его близнец присел за моей спиной. Когда-то я для себя обозначила их как ледяного и огненного, но события показали, что зря, они представляли разные стороны медали, но были одним целым.
Койт мягко сжал моё плечо, собираясь с мыслями. Неловкость можно было пощупать.
— Я пойму, если вы будете против нашего присутствия, Ярослава, и…
— А когда мы успели к общению на "Вы" вернуться? Эх, Сашка…
— Я просто помню как ты реагировала на наш мир в первые дни. Какое отторжение он у тебя вызывал. А уж какую реакцию при твоём воспитании должны были вызвать некоторые, кхм, тонкости романтических отношений…
— Саш, тебе надо поспать. Ты сам не осознаешь, что говоришь. Ложись.
Я кивнула ему на вторую половину кровати. Он буравил спину взглядом и я обернулась. Упавший на колени брюнет чуть не переломил меня пополам, когда обнял, пряча лицо где-то в складка платья. Пусть. Ему это сейчас нужно.