- Здесь мило, - шепчет Лиам ему в шею.
Зейн обнимает его за плечи и смотрит на него, не в силах сдержать улыбки.
- Да.
Они отвозят Найла домой, когда концерт заканчивается. Он нравится ему, на самом деле. Он не такой, каким Зейн ожидал увидеть одного из друзей Лиама. Он ругается почти столько же, сколько и Зейн, и его улыбка больше похожа на ухмылку. Он и Гарри очень хорошо поладили, и Луи к концу вечера потеплел к нему, когда узнал, что Найл – стопроцентный натурал и не собирается рушить его отношения.
- Не хочешь зайти? – спрашивает Лиам, когда они подъезжают к его дому. Он немного краснеет и продолжает: - Родителей нет дома.
Они встречаются уже два месяца (не то чтобы они говорили о чем-то, что могло бы сделать их отношения официальными, но Зейн думает, что им это и не нужно), но он ещё не был в гостях у Лиама. Тот был у него уже кажется миллион раз: сестры Зейна любят его, а мама так практически боготворит («Он прекрасный парень, в отличие от всех твоих остальных друзей», - сказала она как-то, хотя Зейн знает, что его мама обожает Луи не смотря на то, как, по её мнению, плохо он влияет на её сына), и кровать Зейна теперь всегда пахнет корицей.
Он оставляет машину на подъездной дорожке, и Лиам ведет его внутрь. В доме пахнет печеньем, что просто чудесно, правда.
– Мы поднимемся к тебе в комнату или останемся внизу? – спрашивает Зейн.
Он шепчет и не понимает, почему, может, все дело в том, что дом погружен в темноту.
Лиам включает свет и говорит:
- Давай просто посмотрим какой-нибудь фильм в гостиной?
Диван Лиама очень старый и удобный. Весь дом очень похож на Лиама, как Зейну кажется. Теплый и уютный, и ему не может это не нравится.
- Я принесу нам что-нибудь перекусить, - говорит Лиам, включая телевизор. Зейн провожает его взглядом и встает.
По всей комнате расставлены фотографии, на них – Лиам и его сестры (у него их две; Зейн узнал это через месяц после знакомства). Он останавливается возле одного изображения Лиама, где тому около восьми или девяти лет. Он невероятно худой и его кожа очень бледная, и Зейн не понимает, зачем кому-то хранить фотографию своего ребенка, где тот очевидно болен простудой или чем-то вроде того, но он не спрашивает об этом Лиама, когда тот возвращается.
Лиам выключает свет и ставит на кофейный столик два стакана Pepsi и пакет чипсов. Зейн садится, и Лиам ложится рядом с ним на диван.
Зейн не имеет ни малейшего, блять, понятия, что они вообще смотрят. Рука Лиама на его бедре, и его пальцы движутся вверх так медленно, что это сводит Зейна с ума. Когда Лиам выключает телевизор, в комнате наступает почти кромешная темнота.
Он чувствует руку на своем подбородке, и он поворачивается, ища губы Лиама своими. Когда он находит их, они немного соленые от чипсов, но ему это нравится. Лиам целует его настойчиво, от его былой нерешительности почти ничего не осталось. Он взъерошивает Зейну волосы, но Зейн знает, что ему куда как больше нравится, когда это делает он.
В конечном итоге он лежит на диване, прижатый к телу Лиама. Лиам приподнимается, опуская ладони ему на грудь, и чувствовать его тяжесть – это на самом деле очень приятно.
- Можем мы кое-что попробовать? – спрашивает Лиам.
Зейну хочется видеть его лицо, но вокруг слишком темно.
- Все, что хочешь.
- Хорошо.
Ладони Лиама движутся по его груди, животу и на секунду задерживаются на поясе его джинсов. И затем он трогает Зейна через них, и его бедра движутся вверх, отвечая на прикосновение, потому что они ещё не заходили так далеко, ну, и Зейну хотелось этого. Он никогда не говорил об этом Лиаму, потому что ему было важнее, чтобы тот чувствовал себя хорошо рядом с ним и лишний раз ни о чем не волновался.
- Всё хорошо? – тихо спрашивает Лиам.
Зейн кивает и облизывает губы.
- Да. Более чем.
Лиам смеется и сжимает пальцы вокруг члена Зейна. Он дергает молнию, и затем Зейн приподнимается немного, чтобы стянуть джинсы.
- У тебя тоже? – спрашивает Зейн.
- Да, - Лиам отодвигается от него, и он слышит шорох его штанов.
Когда Зейн снова ощущает Лиама на себе, он чувствует, какой тот твердый там, внизу. Это вырывает стон из его горла, и он притягивает Лиама к себе за воротник футболки, чтобы поцеловать.
Лиам скорее тяжело дышит ему в губы, чем целует, и Зейн сжимает его ягодицы, прижимаясь теснее. Лиам губами скользит по его шее и чуть ниже, прикусывает нежную кожу, чтобы тут же зализать её языком. Зейн передвигается немного, и теперь, когда они двигаются, то могут чувствовать друг друга – их разделяет только ткань боксеров.
Когда руки Зейна забираются под резинку боксеров Лиама, тот издает тихий, жалобный звук. – Пожалуйста.
Блять. Зейн отстраняется немного, так что Лиам едва не падает на него.
- Просто посиди минутку, - говорит ему Зейн.
Зейн находит пульт от телевизора и включает его. Голубоватый свет освещает комнату, и этого более чем достаточно для Зейна. Он видит Лиама, который сидит на диване с широко открытыми глазами и немного раздвинутыми ногами, глаза его влажно блестят и настороженно смотрят на Зейна, как будто Лиам боится, что он сейчас оденется и уйдет.
Зейн едва слышно стонет, глядя на него, и кладет руки на спинку дивана.
- Скажи мне, чего ты хочешь, - говорит он Лиаму и наклоняется, целуя его в подбородок. – Я сделаю это.
Дыхание Лиама учащается, и он царапает спину Зейна через ткань рубашки.
- Ты не должен… - говорит он.
Зейн фыркает и тянется к нему, так что Лиам может видеть его ухмылку.
- Я хочу.
Лиам заглядывает ему в глаза и затем быстро кивает. Зейн целует его и осторожно надавливает ему на плечи, укладывая на диван. Он размещается между ног Лиама и затем подцепляет пальцами резинку его боксеров, когда Лиам приподнимается на локтях, чтобы видеть, что он будет делать.
- Обещаю, тебе понравится, - уверяет его Зейн.
Лиам чуть прищуривается и отвечает:
- Это не успокаивает меня. Скорее заставляет ревновать.
- Не стоит, - говорит Зейн, целуя внутреннюю сторону его бедра. – Это было до того, как я встретил тебя, - целует другую сторону. – Ничто из этого не считается. Ни один из тех людей не считается. Только ты.
Лиам откидывается на подлокотник.
- Откуда мне знать, что год спустя ты не скажешь те же самые слова кому-нибудь другому?
Зейн отвечает ему нежно-недовольным взглядом и качает головой. Лиам не понимает. Не может быть никого другого. Зейн никогда не согласится на кого-то, кроме Лиама, но он не говорит этого, потому что и так постоянно выставляет себя полным фриком.
В конце концов, чтобы не думать о том, что там ещё мог напридумывать себе Лиам, Зейн освобождает его от боксеров. Звук, который издает Лиам, когда Зейн обхватывает его рукой, он точно никогда не забудет: грубый и низкий, и заставляющий кожу покрываться мурашками.
Зейн смотрит на Лиама, когда наклоняется, чтобы лизнуть головку члена и попробовать его на вкус. Лиам прикрывает глаза – одна его рука вцепляется в спинку дивана, вторая – в плечо Зейна, пальцы чуть подрагивают. Зейн ухмыляется, прежде чем вобрать его пенис в рот.
Лиам кусает губы так сильно, что Зейн, мягко говоря, удивлен, как он ещё не прокусил их. И даже это не помогает ему скрыть звуки, которые он пытается сдержать в себе, и они наполняют тихую комнату. Зейну так тяжело сдерживаться - он опускает руку вниз, к своим боксерам, чтобы немного снять напряжение.
Он работает ртом, пока не чувствует, что член Лиама упирается ему в горло, и звук, который издает Лиам, зажмурившись, когда он плотнее сжимается вокруг него – это что-то невероятное. Лиам дрожит под ним, и Зейн понимает, что он делает все возможное, чтобы не толкаться к нему в рот, и он благодарен ему за это.