- Это неправда, - осторожно замечает Луи.
- О, нет, это так, - говорит Зейн. Он улыбается, хотя его щёки до сих пор мокрые от слёз. – Блять, это так, Луи. Я больше всего на свете хотел бы никогда его не знать. Он – это худшее, что когда-либо случалось со мной.
- Зейн…
- Оставь меня в покое, - умоляет Зейн, падая на кровать. – Вам всем просто нужно оставить меня в покое.
И он делает это. Он уходит, закрывая за собой дверь. Но он так же идет и рассказывает обо всем маме Зейна, потому что минут десять спустя она заходит к нему в комнату с чашкой чая, и он видит по её лицу, как ей больно за него и как она переживает. Это не то, о чем он, черт возьми, просил. Ему просто нужно побыть одному.
- Луи сказал мне, - говорит она, присаживаясь к нему на кровать.
Зейн кутается в одеяло, и он не собирается больше вылезать из него, вообще из постели. Он останется здесь, под одеялом, навсегда, прячась от мира, потому что всё это чересчур для него. Он недостаточно сильный, чтобы снова вынести что-то подобное.
- Мне нужен мой ноутбук, - говорит Зейн маме, принимая у неё из рук чашку чая. Он очень горячий и обжигает ему язык, но Зейн пьёт, понимая, как сильно замерз. Ему так невозможно холодно, что это почти причиняет боль.
- Хорошо, - соглашается она. – Я принесу.
Зейн кивает и укрывается одеялом до подбородка. Он совсем не чувствует вкуса чая. Это могло быть просто горячей водой, но всё-таки немного его согревает.
Когда мама возвращается, под мышкой у неё ноутбук. Она кладет его на кровать и говорит:
- Зови, если что-то понадобится.
Единственное, что ему нужно сейчас – это Лиам, но он так же надеется никогда не увидеть его снова, так что он ничего не отвечает. Он только фыркает и ставит чашку на стол, чтобы открыть Google. Он вбивает неправильный запрос в поисковик раза три, прежде чем находит то, что ищет. Он не дурак, но вся эта медицинская терминология очень сложная. То, что он узнает, достаточно просто: лимфома – разновидность рака лимфатической ткани, вызывающая опухоли. В зависимости от тяжести состояния больного лечение может проводиться с помощью лучевой или химиотерапии и пересадки костного мозга. При лимфоме отекают лимфатические узлы, наблюдается потеря веса (что Зейн заметил по Лиаму сегодня) и отсутствие аппетита (он всего пару раз видел, как Лиам ест, и тот всегда отказывался от предложений Зейна поужинать).
Зейн в конце концов перестает просматривать браузерную страницу, потому что он не может просто читать слова, которые не имеют для него никакого смысла, в итоге все они сводятся к одному – Лиам болен.
Он откладывает ноутбук и берет в руки телефон. Его пальцы тут же находят номер Лиама, но он не набирает его. Вместо этого он звонит по другому, не менее знакомому номеру, и ждет, пока Гарри возьмет трубку.
- Зейн! – говорит он радостно, и Зейн знает, что Луи уже все ему рассказал. Его голос слишком веселый и уготовлен специально для него. – Как ты?
- Мне нужен телефон Найла, - отвечает Зейн, игнорируя его.
Гарри замолкает на мгновение.
- Тебе не кажется, что сначала ты должен позвонить Лиаму?
- Нет.
- Зейн…
- Нет.
Гарри вздыхает и диктует номер.
- Черт возьми, Малик, будь умнее. Он заслуживает услышать тебя, независимо от того, как ты расстроен.
Зейн сбрасывает вызов и затем звонит по номеру, который дал ему Гарри. Найл берет трубку после третьего гудка с коротким:
- Кто это?
Зейн смущенно кашляет и говорит:
- Это… Зейн.
- Кто это? – он слышит голос Лиама на фоне и почти вешает трубку. Почти – он не настолько трус.
- Мама, - отвечает Найл быстро. – Подожди минуту.
Найл прикрывает трубку, но Зейн слышит, как открывается и закрывается дверь, и Найл подносит телефон к уху.
- Что, твою мать, тебе нужно? – злится Найл. – И что ты сделал с ним? Он не захотел говорить, но выглядит, как…
- Насколько серьёзно он болен? – спрашивает Зейн.
Зейну кажется, что Найл практически роняет телефон от удивления.
- Он сказал тебе, - произносит он около минуты спустя.
- Я так понимаю, ты знал, - говорит Зейн тихо, глядя на свою руку, сжатую в кулак. Он расслабляет её и осматривает каждый палец – они красные, потому что он слишком долго и сильно сжимал их.
- Конечно, я знал, - огрызается Найл. – Он мой лучший друг. Я был с ним, когда это случилось в первый раз, и буду, когда все… закончится.
Зейн не хочет снова плакать.
- Значит, это не первый раз, когда болезнь дала о себе знать?
- Не я должен рассказывать тебе об этом, - отвечает ему Найл. – Если хочешь ответов, то поговори с ним. И тебе лучше, блять, на самом деле ему позвонить, потому что в противном случае я узнаю у Гарри твой адрес, и будь уверен, ты пожалеешь. Лиам заслуживает хотя бы разговора. Я не знаю, что ты натворил, но он разбит.
- Я тоже, - признается Зейн и вешает трубку.
========== Часть 6 ==========
Он не идет в школу на следующий день. По правде говоря, он не вылезает из постели почти два дня, за исключением тех случаев, когда ему нужно в туалет. Мама пытается заставить его поесть, но она видимо не понимает, что при мысли о еде его желудок скручивается узлом, вызывая тошноту.
На третий день до Зейна доходит, каким жалким мудаком он выглядит, и он поднимается с постели и принимает душ. После он решает, что, наверное, всё преувеличивает. Раздувает из мухи слона. Всё будет хорошо – обязательно, и ему просто нужно поговорить с Лиамом и извиниться.
После душа он быстро одевается, не приводя в порядок волосы, и забирает со стола портрет, перед тем как выйти за дверь. Он не просит у мамы машину, а решает пройтись пешком. Лиам живет довольно далеко, так что прогулка выходит долгой, но прохладный воздух и время наедине с самим собой дают ему возможность подумать обо всём и просто… подышать.
Он выкуривает три сигареты по дороге к Лиаму, одну за другой, что, возможно, многовато, но никотин помогает ему успокоиться. Хотя сам факт того, что он выкуривает по пачке за два дня и совершенно здоров при том, что Лиам никогда не курил, и посмотрите, какая болезнь с ним приключилось, убивает. Если кто-то и заслуживает подобного недуга, то это Зейн, но не он. Не Лиам.
Когда он подходит к дому Лиама, то понимает, что его родители тоже дома. Их машина стоит на подъездной дорожке, и Зейну скорее всего придется встретиться с ними. Эта мысль почти заставляет его повернуть обратно, но он решает, что это неважно – дома родители или нет - Лиам пришел бы к нему в любом случае, и он должен это сделать. Хотя да, он немного волнуется, когда стучит в дверь.
У женщины, открывшей ему, глаза точь-в-точь как у Лиама – это первое, что он замечает - но они не излучают такое же тепло. Второе, что он замечает - удивление в них и следом – понимание.
- Зейн, - говорит она. – Правильно?
- Да, - подтверждает Зейн, пряча руки в карманы. – Лиам дома?
- Да, - отвечает она, не приглашая его в дом.
- Могу я увидеть его?
Её глаза немного сужаются, и она говорит:
- Прости, но он только что вернулся с… волонтерства. Немного устал. Может, ты зайдешь как-нибудь…
- Я знаю, что он не волонтер, - говорит Зейн. Он понимает, что невежливо её перебивать, но ничего не может с собой поделать.
- Ох, - произносит она мягко. – В таком случае ты, наверное, можешь зайти.
Зейн кивает, и она открывает перед ним дверь. Он заходит в дом и снимает ботинки, когда мама Лиама указывает в сторону лестницы:
- Его комната вторая слева. И предупреждаю, он немного не в настроении сегодня. С ним такое бывает после химии.
- Спасибо, - говорит Зейн.
Она слабо улыбается ему:
- Ты наполнил его жизнь светом, - мягко произносит она, будто бы по секрету.