Зейн качает головой, потому что она ошибается. Лиам наполнил его жизнь светом, хотя он и подумать не мог, что это в принципе возможно.
Он не стучится в дверь. Это кажется нормальным, потому что Лиам тоже не постучался к нему в дверь в день их знакомства.
- Я не хочу есть, - стонет Лиам из постели. Он лежит на боку, натянув одеяло на плечи, и смотрит «Властелина колец» - в нескольких шагах от кровати стоит телевизор.
Он думает, что эта комната очень похожа на самого Лиама. Она аккуратная и чистая, и её стены выкрашены в спокойный кремовый цвет, который не привлекает много внимания. Она забавная – с развешанными по стенам плакатами персонажей из видеоигр, «Звездных войн» и «Властелина колец», которые когда-то были и у Зейна.
- Хорошо, что я не принес еды, - говорит Зейн.
Лиам садится так резко, что у Зейна кружится голова. Он ужасно выглядит. Если в прошлый раз он был уставшим и похудевшим, то это не идет ни в какое сравнение с тем, какой он сейчас. Его кожа покрыта потом, который блестит в тусклом свете, пробивающимся сквозь приоткрытые занавески.
- Зейн, - тихо говорит Лиам.
- Привет.
- Что ты здесь делаешь? – спрашивает Лиам, и Зейн не знает, чего больше в его голосе: злости или грусти. Наверное, достаточно и того, и другого.
Зейн неловко потирает шею.
– Я пришел, потому что хотел извиниться, - признается он. – И просто увидеть тебя.
Лиам, прищурившись, разглядывает его:
- Если я попрошу, ты уйдешь?
- Нет, - твердо отвечает Зейн.
Лиам закатывает глаза и падает обратно на кровать.
- Я так не думаю, - замечает он. – Ладно, чего ты хочешь?
Зейн не стесняясь залезает в кровать Лиама. Она пахнет им – теплая и удобная. Он хочет свернуться клубком и остаться в ней вместе с Лиамом навсегда. Как будто если тот останется в постели, в его руках, с ним все будет хорошо. Он будет точно знать, что с ним всё хорошо.
Он ложится на спину, как Лиам когда-то в больнице, и складывает руки на животе, глядя в потолок.
- Я волновался, - признается Зейн.
- Ни хрена, - отвечает Лиам.
- Я думал, мне нравится, когда ты ругаешься, но на самом деле нет, - говорит ему Зейн. – Не когда ты ругаешься на меня.
- Давай просто покончим с этим, - вздыхает Лиам. – Я устал и хочу посмотреть фильм.
Зейн кивает и продолжает:
- Я все ещё волнуюсь. Это очень тяжело…
- Ты не должен приучать себя к мыслям обо мне и о моей болезни, - напоминает ему Лиам.
Зейн переворачивается на бок, лицом к Лиаму, но тот не смотрит на него.
- Должен, - говорит Зейн. – Должен, потому что я люблю тебя и…
- Не надо, - говорит Лиам, прерывая его. – Не надо, потому что я не хочу этого слышать. Я не хочу, чтобы ты любил меня. Я не хочу, чтобы ты проходил через всё то, что испытали мои родители. Болезнь уже не пугает меня. Я смирился с ней, понимаешь? Но когда ты болен, люди вокруг тебя не могут смириться с этим так же просто. Они не могут этого принять. И чертовски больно осознавать, что их слезы – это полностью твоя вина. Я не хочу этого для тебя.
- Жаль, - говорит Зейн, и он ненавидит то, как слабо звучат его слова. – Потому что я никуда не уйду.
- Даже если я скажу тебе?
- Если ты думаешь, что я не смогу быть с тобой, то ты не знаешь меня так хорошо, как тебе бы стоило, - говорит ему Зейн.
Лиам, наконец, поворачивается к нему и заглядывает Зейну в глаза.
- Поэтому я не говорил тебе, - отвечает он тихо. – Потому что с этого момента моя болезнь станет тем единственным, о чем ты сможешь думать, когда мы будем вместе. Каждый раз, глядя на меня, ты будешь видеть её. Это всё разрушает, и то, что происходит сейчас, тоже.
- Это неправда, - говорит Зейн, потому что, глядя Лиаму в глаза, очень легко, черт возьми, забыть. Лиам не понимает, так что он лезет в задний карман и достаёт клочок бумаги, который должен его убедить. – Это то, что я вижу, хорошо? И это не изменится.
Лиам берет бумагу и разворачивает её. Зейн наблюдает за его реакцией, смотрит, как расширяются его глаза и как он скользит большим пальцем по рисунку. В его глазах слезы, и он кашляет, когда говорит:
- Это больше не похоже на меня.
И он прав в какой-то степени. Его лицо похудело, он больше не улыбается, и есть в нем какая-то внутренняя боль, какой не было, когда Зейн заканчивал рисунок.
- Будет, - говорит Зейн, забирая портрет. Он складывает бумагу, потому что он не собирался отдавать рисунок Лиаму, он просто хотел показать ему, как он выглядит со стороны. – Когда тебе станет лучше.
- Если, - говорит Лиам, пока Зейн убирает рисунок в карман.
- Что? – спрашивает Зейн, поворачиваясь к нему.
Лиам пожимает плечами, осторожно подбирая слова:
- Если мне станет лучше, Зейн.
- Не говори так, - твердо произносит Зейн, чувствуя, как внутри закипает злость. – Это несправедливо. Это то, что я должен делать. Я пессимист. Ты по другую сторону, Лиам. Ты тот, кому полагается говорить мне, что всё будет хорошо, а не наоборот.
- Я не хочу лгать тебе, - отвечает Лиам, проводя ладонью по щеке Зейна. Он понимает, что похоже снова плачет, и уже видит перед собой Луи, который отвешивает ему хорошую пощечину и обзывает маленькой сучкой.
- Я хочу, - говорит Зейн, удерживая Лиама за плечи. – Ты должен. Это то, что ты должен делать.
- Если тебе это поможет, - говорит Лиам, не глядя ему в глаза. – То я тоже люблю тебя.
- Не поможет, - выдыхает Зейн. – Совсем не поможет, а только причинит больше боли.
Он снова не может дышать – грудь кажется ему очень тяжелой. Он чувствует себя так, будто воздух не поступает в легкие. И, словно почувствовав его состояние, Лиам садится на него, опуская руки к нему на грудь и мягко проводя пальцами по футболке.
- Дыши, - приказывает Лиам. Зейн пытается. – Медленнее и спокойнее. Все хорошо, Зейн. Все хорошо.
- Я волнуюсь не о себе, - говорит Зейн, задыхаясь. Он берет лицо Лиама в ладони, ласково проводя большими пальцами по его щекам.
Лиам скидывает его руки, и есть что-то яростное в его глазах.
- Если ты хочешь быть частью моей жизни, тебе придется смириться с этим, - говорит ему Лиам. – Ты слышишь, Зейн? Ты не должен относиться ко мне, как к хрустальной вазе. Я не хочу видеть, как ты боишься меня. Не хочу.
- Я боюсь за тебя, а не тебя, - говорит ему Зейн.
Лиам качает головой:
- Мне плевать. Если я буду видеть в твоих глазах страх, я перестану смотреть в них совсем.
Зейн вспоминает, что Лиам говорил ему до этого. Он дышит и выкидывает все мысли из головы, успокаиваясь немного. Он все ещё пытается договориться с самим собой. Все ещё пытается принять происходящее. Но дело в том, что он уже не представляет своей жизни без Лиама. Поэтому если Лиам хочет, чтобы он не придавал значения его болезни, словно это что-то несущественное, пусть будет так.
- Хорошо, - соглашается Зейн. Он кивает. – Хорошо. Но ты должен дать мне время, чтобы всё это переварить.
- Хорошо, - повторяет Лиам. – Никаких слез больше, ладно? Это первое правило. Я терпеть не могу, когда люди рядом со мной плачут. Особенно ты.
Зейн вытирает щеки и, вместо того чтобы улыбнуться, прищуривается и немного надувается.
- Могу я ещё чуть-чуть поныть?
- Чем же, если не этим, мы можем заняться? - весело отвечает Лиам.
- Пока мы будем обниматься и смотреть «Властелина колец», можешь ты ответить на несколько моих вопросов?
Лиам вздыхает и кивает:
- Да, думаю это будет правильно.
Лиам поправляет подушки, чтобы Зейн мог лечь рядом с ним, и его голова находилась немного выше. Его собственная голова лежит скорее на груди Зейна, чем на подушке, и Зейн притягивает его к себе ближе. Он все ещё пахнет корицей, и Зейн наклоняется к его голове, чтобы поцеловать Лиама в лоб.
- Так как серьёзно ты болен? – тихо спрашивает Зейн.